"Игорь Шафаревич. Русофобия" - читать интересную книгу автора

почти с самого своего возникновения была антиправительственна", у нее
"сложился свой патриотизм государства в государстве, особого лагеря,
окруженного врагами". Он отмечает "эмигрантское настроение" интеллигенции.
Овсянико-Куликовский пишет об интеллигенте-разночинце: "Он относится с
величайшим отвращением к историческим формам русской жизни, среди которой он
чувствует себя решительным отщепенцем".
Казалось бы, эти черты выделяют какой-то очень узкий, специфический
слой или течение. Но иногда авторы совершенно определенно относят их ко
всему "образованному обществу". Вопрос "кто же это - интеллигенция?" как-то
обходится, на него нет определенней точки зрения. Видно, что авторы
сборников имели перед собой очень трудный для определения социальный
Феномен. Они смутно чувствовали его уникальность, но даже не поставили
задачи о его более точной характеристике. Дальше исчезло и это чувство:
укоренилось аморфное, нерасчлененное понятие "интеллигенции", очень
искаженно отражающее сложную жизненную ситуацию. Этот штамп, к сожалению,
сохранился, дожил до наших дней и мешает правильно оценить нашу
действительность. В частности, надо признать, что термин "интеллигенция"
дает совершенно неверную интерпретацию интересующему нас "Малому Народу". Но
следует помнить, что термин этот тем не менее в литературе самого "Малого
Народа" широко используется, и, встречаясь в анализируемой литературе с
термином "интеллигенции", мы можем понимать его как "Малый Народ".
Шрагин и Янов (и, кажется, только они) пользуются иногда термином
"диссиденты" для обозначения того течения, с которым они себя отождествляют.
Термин этот еще менее определенный, чем "интеллигенция". И пущен-то он в
обиход иностранными корреспондентами, в нашей жизни очень мало
разбирающимися. Но при любом его понимании как раз ни Янова, ни Шрагина
диссидентами не назовешь: пока они жили здесь, они были типичными
"работниками идеологического сектора". Также не являются диссидентами четыре
анонимных (и до сих пор не проявившихся) автора в " 97 "Вестника РСХД" и тем
более Р. Пайпс.
Другие термины, которые применяет, например, Померанц: "элита",
"избранный народ", еще более расплывчаты. Так что, как мне представляется,
та терминология, которой пользуются сами идеологи "Малого Народа", не дает
возможности этот "народ" сколько-нибудь точно локализовать. Мы должны искать
какие-то другие пути для решения этой задачи. [*]


6. Национальный аспект

Направление, в котором надо это решение искать, может указать одна
очень ярко заметная особенность разбираемой литературы ее насыщенность
национальными и прежде всего противорусскими эмоциями. Авторы, по-видимому
выступая как объективные исследователи, ищущие истину мыслители - историки,
философы или социологи, часто не выдерживают своей линии и срываются в чисто
эмоциональные выпады не только против русской истории, но и против русских
вообще. Быть может, читатель уже отметил эту особенность приведенных выше
цитат ("вселенская русская спесь", "отсутствие чувства собственного
достоинства у русских", "холуйская смесь злобы и зависти", "архитипическая
российская психологическая предрасположенность к единогласному послушанию",
"российская душа упивалась жестокостью власти"). Вот еще несколько образцов,