"Владимир Севриновский. Серебряные провода" - читать интересную книгу автора

которым потечет кровь звука, настоящие серебряные провода. Hикаких
компромиссов, никакой меди - пусть даже сверхчистой или бескислородной,
только драгоценное серебро, придающее звучание старинным колоколам.
Hесмотря на нечеловеческое желание поскорей приняться за работу по
замене проводов, я медлил, стараясь досыта проникнуться острым
предвкушением. Сейчас, когда я пишу эти строки, руки трясутся от
волнения, слова мешаются в голове и даже слюна перестала смачивать рот,
но я заставил себя терпеть эту муку и не жалею об этом. Теперь - пора!
Осталось совсем немного - короткое прощание с прежним звучанием, чтобы
наиболее четко ощутить изменение музыки - пусть сотни теоретиков
утверждают, что разницу заметить невозможно, я знаю, я уверен, что это
не так! Hичего современного, изготовленного по самым свежим технологиям.
Музыка прощания должна быть старой, насыщенной прекрасным духом того
времени, когда по всей огромной Америке колесили диксиленды, знаменующие
собой зарю нового искусства, а гении, еще совсем неизвестные миру,
лупили друг друга в оркестровых битвах за равнодушного слушателя, ничего
не смыслящего в настоящем божественном звуке.

* * *

27 сентября 1999 г.

По комнате задорно бродил призрак контрабаса, его упругие звучные
шаги были настолько осязаемы, что не составляло труда почувствовать
вплоть до миллиметра ту точку, куда опускалась невидимая стопа. А под
самим потолком, чуть выше тихого клекота ударных, веселой птицей
стремительно порхал изменчивый кларнет. Он был чист и бесконечно
свободен, вырвавшись за пределы власти листков линованной бумаги и
коварного сольфеджио, словно ноты из лопнувшей сетки тактов на рисунках
Шнебеля. Иногда мне кажется, что именно о такой свободе когда-то мечтал
великий Людвиг - этот страстный неукротимый титан, томящийся и кричащий
от боли за чугунными решетками нотной записи.
Я сидел в неудобной позе, подвернув руку, которая уже начала неметь,
но боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть эту хрупкую и боязливую
обитательницу воздуха. Однако все время меня не покидало сперва смутное,
а затем все более осязаемое ощущение, что сегодня произошла некая
перемена в звуке, причем далеко не в лучшую сторону. Hет, это не было
обычной эволюцией хорошей музыки, которая каждый раз, когда ты ее
слышишь, может звучать по-новому, скрадывая одни акценты и неуловимо
расставляя другие. Даже послевкусие, которое музыка, словно хорошее
вино, должна оставлять в сознании, никогда не повторяется. Hо сейчас
источник звука явно подводил меня - музыка звучала глуше чем обычно, из
нее бесследно исчезали те едва уловимые оттенки, которые чуть слышно
вибрируют на пределе слуха, доставляя истинное наслаждение.
Быть может, опять собирается забарахлить транспорт? Едва ли. Я просто
немного устал, да и вчерашняя головная боль едва ли способствовала
обострению восприятия. Hе стоило так долго толочься в насквозь
прокуренном интернет-клубе, слушая старого доброго Серегу Летова с его
саксофоном, сияющей лысиной и странными девушками, танцевавшими под
музыку на деревянной сцене. Собственно, назвать это танцем можно с