"Николай Михайлович Север. Федор Волков (Сказ о первом российского театра актере) " - читать интересную книгу автора

Словно дым с костра полевого до глаз дошел, отуманил...
Приложи ты свои руки ко моей груди,
Ты послушай, как трепещет моё сердце.
Умилялась красна девица над старцем(22),
Утирала горючие его слёзы,
Унимала старца в келейке спасаться...
А дальше... Хоть самому жалко было добра-молодца, а все ж сгубил:
Ты спасайся, добрый молодец, во келье,
Позабудь о нашей суетной о жизни!
Под окном синь сумеречная нищенкой ходит. Не то клюкой в ставень
стучит, не то капель с крыш обрывает...
Потом случилось иное: актерка французская Беноти померла. Муж с
горя в петлю полез. Ну, от того уберегли! Сел Волков элегию писать на
такую оказию. Покой потерял, места себе не находит, более мужа горюет
о без возврата ушедшей. Наконец дописал. Счастливый впервые за три
недели, уснул накрепко. Розимонд поутру чуть добудился: "Вставай, на
свадьбу идём!"
Вышло-то как! Пока Фёдор элегию писал, удавленник, из петли
вынутый, на другой жениться затеял. Ну что ж... свадьба так свадьба.
Улицей шли... Розимонд балагурит, Фёдор, руки за спиной держа,
бумажку на кусочки рвет, на ветер бросает...

* * *

В конце марта отлетела последняя стая комедиантов. С ними, как с
гнезда неуютного, поднялся и Фёдор. Опять возок, в возке окно
слюдяное, за окном дорога... Едет Фёдор в корпус к наукам охоту
выказывать, а в голове иное: ".Как же так? О самом простом да нужном
запамятовал: почему на русском театре актёрок нет? В балетах дансерки,
мастерицы такие, всё превзошли! В опере птицы-певуньи - век бы слушал!
А на трагедии? Ваня Дмитревский, бороду поскоблив, Оснельдой
притворяется. А что если... дансерок к началу поставить? Способных к
трагедии не мало сыщется. И к театру уж свычны... Будет им ногами-то
думать!" - засмеялся Фёдор и, навалясь на Розимонда, затормошил,
обцеловал его в радости, что додумал.

* * *

Григорий, ожидая брата в корпусе, склонность к наукам не
обнаруживал. Ночами "Похожденья Жиль Блаза"(23) почитывал, днём мысли
пряжками томпаковыми да чулками шёлковыми заняты были.
А как вечер, шёл тихим проулком к зелёному дому, где жили
дансерки под строгим присмотром "мадамы". Колыхнет кисея за окном -
знает: смеются над ним озорницы... Пусть! Машенька никому ни о чём ни
полслова, да разве от них укроешь!
Каждая по-своему Машеньке счастья желает. Жизнь такая - вперёд и
смотреть не хочется, а что позади, лучше не вспоминай! И чужое
счастье, бывает, душу греет.
Нелегок путь первых дансерок русских... Был в столице Шпалерный
дом, где крепостные руки с утра до поздней ночи ковры - гобелены