"Николай Михайлович Север. Федор Волков (Сказ о первом российского театра актере) " - читать интересную книгу автораделу своему вложил?
* * * Нездоровье молодого Шувалова, что у матушки царицы в фаворе состоял, в ревматизм перешло. Ну, мысли всего двора царского с того дня тем самым и заняты были. Вдруг с Москвы уведомление: "Архангельский купец раскольник Прядунов лечит людей от разных болезней нефтью, что в России сыскана стараньем и собственным его капиталом". Да что там! Лечит не только один подлый народ, но и знатных персон. "Берг-коллегии советник Чебышев получил от намазаний той нефтью разгибание перстов у руки, генерал-майор Засецкий в руках и ногах движение усвоил, о чём тому Прядунову письмо выдал..." Поскакали в Москву курьеры, один другого обгоняя. Примчались в ночь-полночь. В Заречье ворота прядуновского дома посшибали, второпях сунули в возок чудо-лекаря и лекарства его бочонок полный, ковром укрыли, чтобы в пути целитель не замерз, и умчались назад, к страждущему "ипохондрическим" ревматизмом Ивану Шувалову. А метель в ту пору со снегов, с оврагов, с увалов поднялась до самого неба. В леса ворвётся - руки-змеи, плечи белые о ветви обдерёт, застонет, осатанеет, в поле вернётся - зайца малого не пожалеет. В норе снеговой завалит его, заметёт. Вылезай потом заяц! В поле, кроме неё, хозяев нет, попробуй дуру злющую уговори! Как кот бабкин нитяной моток, людские пути-дороги перепутает, заведет неведомо куда, - бросай, ямщики, вожжи - на коней надейся. гибели отведут... Так то кони! А ежели человек один в пути своём?! Полем идёт, через шаг падает, в снегу тонет... Нет от смертного часа ухода. Вымерзнет душа до дна и всё... Мчатся курьерские возки сквозь метельный дым, сквозь стужу, - кони ямские избы издали чуют! Ямщик вожжей не держит, - на облучке, в верх тулупа уткнувшись, дрожмя дрожит... Лекарь под ковром с курьером от страха цепенеют. Один молитвы читает, другой обмёрзшими губами шлёпает: "Гони, ирод, гони! Гони, анафема!" И, может, пристяжной один, глаза скосив, приметил: метнулся в ухабе к задку не то человек, не то зверь, не то снежный ком какой... Прилип - не отцепишь! Пристяжному о том думать теперь недосуг - ветер гриву рвёт, глаза крупой засекает... ноздри конские вширь раздулись - дым родной издали к жизни зовёт! * * * - Гляди, гляди, Григорич! Узнаёшь?! - Дмитревский, Шумский, Лёшка Попов и Елозин, ввалясь в горницу с гамом и шумом великим, тащат, тормошат, теребят кого-то обмерзшего, платком бабьим повитого, в зипунишке, что верёвкой подвязан, в лаптишках обледенелых. Вгляделся Фёдор, ахнул: - Щегол... ты! Щегол, как ребёнок малый, что ходить ещё не может, стоит, качаясь, за Якова держится. Охватил его Фёдор руками: |
|
|