"Николай Михайлович Север. Федор Волков (Сказ о первом российского театра актере) " - читать интересную книгу автора

А как же?! Пантелей-солдат устав знал и субординации держался твёрдо и
без отступу...
Ходил Фёдор и в гости - к немцу, что в Москву его привёз. Хороший
немец. Семейный, тёплый. Днём на фабрике своей хлопочет, вечерами
округ стола с домочадцами сидит, библию читает. А то на клавикордах
(сроду Фёдором невиданных) играет и псалмы поёт. Удивительный прямо
был немец: мужчина большой, пудов до семи, одутловатый, а голос
тонкий, как овсяный стебелёк... Стал у него Фёдор подучаться игре
клавикордной... Это тебе не жалейка.
Отчиму обо всём письмо в Ярославль отписал, да беды наделал.
Неделю старик по городу грамотея искал - письмо прочесть...
Канцеляристы меньше гривны за это дело брать не согласились... С
оказией Полушкин Фёдору наказал: "Больше писем не слать, в расход
завод не вводить!" К старости и дни считаны, и деньги тож.

* * *

С утра Москва утонула в красных звонах больших и малых церквей.
На Воробьёвых горах пушкари из пушек палить зачали - весь день облако
над высоким берегом от дыма стояло. По Москве-реке лодки да баржи,
наподобье дельфинов и тритонов морских, плыли. С них музыка гремела и
песни, одна другой лучше. На площадях конная гвардия скачет, пехотные
полки в барабаны бьют, маршируют. Перед взводами - низенькие и толстые
старички в мундирах, унизанных золотыми нашивками, машут своими
шпажёнками, топочут и пылят, как и солдаты. Досель в службе только в
списках числились, отсиживаясь в поместьях своих, а по такому случаю в
полки затребованы. Ну и... командуют. С непривычки трудно, двое к
вечеру, запыхавшись, богу душу отдали.
Для низкого звания людей и малочиновной бестолочи удовольствий
немало заготовлено: по всей Москве поставлены качели да карусели,
балаганы со скоморохами, гудошниками, гусельщиками да кукольниками.
Привезли из Петербурга косматых медведей, обученных келейниками
Невской лавры разным "покусам" и танцеванию. По улицам ездили
обряженные французскими герольдами полицейские солдаты, пряники-жамки,
крендели да орехи горстями раскидывали.
О полдень уже в Успенском соборе царский обряд завершили,
короновали уставшую Елизавету. Проследовала она во дворец средь
золотых риз митрополичьих, сановных звезд, благоуханий ладана,
оглушенная славящим её хором. От многих благосклонных склонений шея
уже не ворочалась, взглядом царица совсем одурела... А Москва зашумела
пуще прежнего. Пушкари, сидя в отдалении своём, со скуки палить вдвое
начали... Дыму и пыли подняли!.. Служба такая уж. Еле убралась царица
в покои на отдых. А к вечеру во всех "воксалах"(7) музыка да огни
фейерверочные. Из своего Версаля король Людовик мастеров того дела
Елизавете презентовал. Денег эти умельцы в воздух пропалили - не
счесть!
В передних дворцовых покоях итальянские комедианты готовили к
представлению оперу, названную "Титовым милосердием". Не только
знатные персоны и придворная знать, но и уездное дворянство, и
именитые купцы, и даже люди малого звания, приличные в поступках и