"Эфраим Севела. Продай твою мать" - читать интересную книгу автора

с любимой матерью. А когда спохватился, впал в глубочайшую
депрессию, стал пить и, напившись, гнал по ночному Берлину
свой "ауди" ко мне в Кройцберг, поднимал меня из постели и
говорил, говорил без умолку о своем одиночестве, о тоске по
матери. Говорил по-польски. Захлебываясь, заплетающимся
языком, и я не все понимал. Облегчив душу и протрезвев, он
просил прощения за ночное вторжение, целовал меня, называл
своим единственным бескорыстным другом и уезжал, когда за
окном уже светлело. Через пару часов и ему и мне на работу. Я
ставил будильник и засыпал. А он, я знал, не ляжет, будет
дозваниваться до Польши, разбудит мать и станет спрашивать о
ее здоровье, предварительно извинившись за такой ранний
звонок, объяснив его бессонницей и постоянными думами о ней,
маме.
Адам - дитя. Взрослый ребенок. Я люблю его, как младшего
брата. И если быть откровенным, мне очень импонирует его
гипертрофированная любовь к маме. Потому что меня Бог обделил
этой любовью. Пока мама была жива, я не проявил никаких
признаков такой сыновней любви. А когда ее не стало, было уже
поздно что-нибудь проявлять. Это была уже не любовь, а
раскаяние.
Любовь Адама к матери не патология, какой она кажется в
наш циничный и жестокий век. Нет ничего в природе выше и
прекрасней этой любви, и я завидую ему, хотя вижу, сколько
горечи и боли приносит ему эта любовь на далеком и
непреодолимом расстоянии.
Однажды он примчался ко мне в состоянии сильнейшего
возбуждения. Есть возможность увидеть мать! Завтра она приедет
в Восточный Берлин с друзьями их семьи и с той стороны
подойдет к бетонной стене, разделяющей город. Адам по телефону
условился с ней, в каком месте и в какое время она подойдет к
стене. А он будет стоять с другой стороны. На возвышенности,
откуда вполне можно будет разглядеть друг друга. Их будет
разделять дистанция почти в полкилометра. С той стороны к
стене близко не подпускают, держат на почтительном расстоянии,
за голым безлюдным пустырем, а с вышек нацелены пулеметы на
этот пустырь, чтобы охладить пыл пожелавших нарушить приказ
восточногерманских властей.
С западной стороны можно подойти к стене вплотную. Отсюда
стену не охраняют. Можно подойти и даже потрогать шероховатый
бетон рукой. Запрокинув голову, увидеть не только каску, но и
различить в лицо восточногерманского солдата на вышке, а также
вороненую сталь пулеметного ствола, готового плюнуть огнем в
любой момент. А что это так, молчаливо подтверждают деревянные
кресты и увядшие венки у их подножья по нашей, свободной
стороне стены. Крестами помечены места, где были убиты огнем
этих пулеметов смельчаки, умудрившиеся преодолеть стену, но не
сумевшие и на этой стороне уйти от посланной вдогонку пули.
Мама появится на той стороне в условленном месте в два
часа пополудни. Адам отпросился с работы и стал умолять меня