"Виталий Сертаков. Мир уршада " - читать интересную книгу автора

Страх пришел в город Бухрум, и смрад его дыхания теперь не скоро
выветрится с улиц. Утром на базарах толпы будут бормотать о притаившихся
последышах, и уши станут красными от обилия влившихся в них лживых слов.
Пользуясь суматохой, я приказала всадникам ждать меня внизу, а сама
поднялась по винтовой лестнице к покоям Гор-Гора. Ворота во внутренний двор
не заперты, по обычаям гостеприимства, но под лестницей скучают гиены. Они
вздрагивают плешивыми мордами, скалятся, сверкая желтыми плошками в темноте.
Я негромко рычу в ответ, превращая их сытую стадную смелость в труху. Глупый
вожак прыгает и, скуля, отползает в темноту. В его мокром носу застряла
отравленная заноза. Он не умрет, но будет мучиться несколько песочных мер.
Остальные гиены приседают на полусогнутых лапах. Их наглость борется с
трусостью.
Ненавижу любые стаи.
Узкая лестница, выточенная из позвонков морской рыбы Валь, а наверху -
балкончик без перил, чтобы легче было сбросить врагов или собственных
взбунтовавшихся слуг на булыжник двора. В узких окнах внутренней гебойды -
треугольники цветного хрусталя, оправленные в бронзу. Молочные стены
шестиугольной башни украшены тысячами повторов, начертанных синей краской,
которую выжимают из морской травы. В Горном Хибре вера не позволяет мастерам
кисти рисовать людей и прочих живых тварей; их синие узоры, даже самые
искусные, навевают на меня тоску.
На балкончике без перил ждали два полуобнаженных, намазанных жиром
раба. По обычаю внутренней страже не положено метательное оружие, чтобы не
могли повредить господину. Их оружие - перчатки с зашитым металлом и
загнутые шипы на ручных и ножных браслетах. За левую лодыжку каждый из них
был прикован цепью, а цепи тянулись из дыр в стене. Когда Гор-Гору надо,
чтобы гости свободно проходили в его покои, с той стороны крутят ворот, и
цепи растаскивают рабов в стороны от высокой узорчатой двери. При виде
женщины, даже одетой в чадру, ноздри обритых невольников раздулись, как у
племенных быков.
- Мне немедленно нужно увидеть председателя.
- Эфенди занят.
- Передай ему, что Марта, супруга дома Зорана Ивачича, покорно просит
председателя принять от нее женскую награду...
Я говорю с невидимым тонкоголосым человечком, прячущимся за
занавешенным окошком в двери. Скорее всего, один из евнухов-ключников,
имеющих право на вход в женскую половину. Желтокожие невольники с ворчанием
раздевают меня глазами. Синие узоры внутренней башни дробятся в чадном
пламени светильников. Под изгибами костяной лестницы ручные гиены точат
когти о булыжник. Где-то далеко стучат сухие колотушки ночных жандармов.
Шумит растревоженная биржа. Ночь плетет интриги вокруг шести углов гебойды.
Наверху, привлеченные теплом и стуком человеческих сердец, бьются о колючую
сеть упыри. Плотная сеть тянется от вершины внутренней башни к внешним
стенам биржи. Ее часто латают; не все ведь могут, как Гор-Гор, позволить
себе носить на шее прирученного головастого аспида, о чьи пластины ломает
когти не только упырь, но даже пещерный лев.
- Председатель примет тебя, супруга Ивачича.
Здесь подчеркнуто вежливы к моему пропавшему супругу. Настолько
подчеркнуто, что я чувствую себя ничтожеством в мире напыщенных ослов.
Внутри глаза слезятся от благовоний и переплетения узоров в узких сводах,