"Виталий Сертаков. Пленники Пограничья ("Пастухи вечности" #2) " - читать интересную книгу автора

родственницы женского пола, и вместе они начинали отплясывать вокруг
отдельно стоящего дубка или бузины. При этом они тоже напевали, но это был
совсем другой язык, чем у мужчин, и совсем иные мотивы. Женщины издавали
низкие горловые звуки, больше похожие на клекот хищных птиц. Бернар шепнул
Анке, что песня Холма исполняется на языке Горных Фэйри, на котором
несколько тысяч лет никто не разговаривает.
Они притоптывали и раскачивались все быстрее и быстрее, трясли
головами, и в их расширенных зрачках плясало пламя костров. Рты кривились,
по подбородкам стекала слюна, пышные прически вставали дыбом, превращая
головы в раздутые шары. Младшая наблюдала за пляской издалека, с ужасом
убеждаясь, что и Каролина, и Мардж, и даже пожилые соседки совершенно
перестают себя контролировать. Они скакали вокруг дерева, совсем как
настоящие ведьмы, вскидывали ноги, задирали вверх руки; и специально надетые
длинные зеленые платья развевались, как флаги безумного войска. В какой-то
момент, без видимых причин, женщины и девушки валились на землю, песня
прерывалась, и несколько минут все приходили в себя. Затем молча шли к
ручью, купались и возвращались в дом. В гостиную уже никто не выходил,
расползались по комнатам, а утром вели себя как ни в чем не бывало. Младшая
заметила, что после ночных плясок мама Бернара из ванной идет не в
супружескую спальню, а ложится в комнате Каролины. Все это было дико и
непонятно.
Но самым страшным Анке казалось то, что творилось с погодой. Бешеный
ветер мог раздувать кроны деревьев, ледяные градины - лупить о крышу,
сбивать листья, но стоило одной из теток Бернара затянуть песню и сделать
первые шаркающие шаги вокруг какого-нибудь ствола, как наступал полный
штиль. Костры горели ровно, словно их развели в камине, а не посреди лесной
поляны.
Младшая наблюдала за танцами Холма издалека, сидя рядом с Бернаром на
толстенной ветке вяза. Когда они пробирались вдоль вечерней опушки, в обход
луга, ее не оставляла мысль, что уж сегодня точно следует ждать поцелуев. У
Анки даже сомнений не было, что Бернар не зря пригласил ее шпионить за
родственницами; ведь все остальное время они оба оставались на виду и не
могли себе позволить ничего лишнего. Младшая убеждала себя, что не хочет и
не может хотеть ничего "лишнего" с этим кудрявым, тощеньким колдуном... но с
каждым днем все сильнее убеждалась в обратном. Именно с ним она и мечтала
начать...
Но Бернар совсем не торопился, хотя наедине он тоже вел себя странно,
прятал глаза и не знал, куда девать руки. "Ну обними же меня, обними, -
мысленно умоляла Анка, сидя рядом с ним на широкой замшелой ветке, - обними,
и я обещаю, что не отодвинь..." Но вслух она сказала совсем другое. Она
попросила Бернара объяснить смысл всей этой беготни вокруг куста бузины. Тут
парень впервые замялся и начал шептать нечто невразумительное. А спустя миг
Анка уже забыла, что совсем недавно минут двадцать начищала зубы и
готовилась целоваться.
Потому что на лугу не только стих ветер, но начались и другие, не менее
диковинные превращения. В низких тучах наметилось вращение, послышался
тонкий свист, и вдруг прямо над лугом небо расчистилось, и засияли звезды.
Анка невольно прижалась к своему спутнику, и тут он наконец ее обнял,
но все ожидаемое удовольствие так и не пришло. Потому что на них надвигалась
вертикальная водяная завеса. От того места, где они сидели, до четырех