"Виталий Сертаков. Пленники Пограничья ("Пастухи вечности" #2) " - читать интересную книгу автора

раньше. Старший видел его всего дважды, и то мельком, но был потрясен
произошедшими переменами. В тесном коконе цвета разведенной марганцовки на
боку покоился крепкий, щекастый мужчина лет сорока, до самых глаз заросший
рыжей бородой. Михаил спал, слегка подогнув ноги и прижав к груди руки
крест-накрест. Его бицепсы стали толще раза в два; Старший вспомнил, каким
доходягой профессор был, когда они вместе мылись в бане у дяди Сани. Как
объяснил Маркус, погружаться в пазуху можно в любом положении. Эхус все
равно развернет правильно, как наиболее естественно для человеческого
организма. Тут Старший немного воспрял духом; его совсем не грела мысль о
том, что голую Анку может разглядывать любой кому не лень. И он уже
спокойнее стал спрашивать, что это за кишка торчит у профессора из пупка, и
почему сзади, на спине, видны черные дырки.
- Это не дырки, - засмеялся Маркус.- Это искусственные свищи для
доступа к почкам и их чистки. Эхус диагностирует весь организм, но лечит
поэтапно. Видимо, проблемы профессора не ограничивались опухолью...
- А в пупок зачем?
- А как, по-твоему, спящего кормить? Специальный канал обеспечивает
доступ к желудку и кишечнику.
Старший поежился, но промолчал. Предстояло открыть правую пазуху.
Он со всей силы закусил нижнюю губу и придал лицу самое равнодушное
выражение, но не сумел сдержать крика. Там, внутри, Анка двигалась.
- Дядя Маркус, она... она... - непослушными губами прошептал Старший,
отскочил назад, споткнулся и грохнулся в жесткую вонючую солому.
Маркус и пастух рванулись к пазухе одновременно, потом перебросились
парой слов и засмеялись.
- С ней полный порядок, Эхус проводит стимуляцию мышц, иначе они
атрофируются, - успокоил реаниматор. - Девочке осталось максимум три дня а
потом вы встретитесь уже дома. Теперь тебе предстоит обойти всех и просто
послушать... Поговорим после.
Старший в сопровождении молчаливого пастуха трижды садился в карманы, и
трижды ему прикрепляли к голове управляющий офхолдер. Но на этом неудобства
не заканчивались; для кормильца нашлось кое-что пострашнее, чем пара пиявок,
вцепившихся в кожу головы. Из нижнего "люка", ведущего в брюхо зверя, Маркус
извлек нечто вроде гибкого широкого пояса, заставил Вальку закатать рубашку
и приладил пояс на голое тело. Боли не было, только горячая удавка облегала
талию все крепче и крепче. Старшего усадили в кресло пастуха и велели дышать
часто и поверхностно, чтобы не мешать зверю верно найти точки сцепления...
Валька немного испугался, когда из-под багрового жгута, охватившего
поясницу, словно средних размеров анаконда, тонкой струйкой потекла по боку
кровь. Маркус вытирал бинтом и убеждал, что это неопасно. Главное - не
терпеть боль, ни в коем случае! Сильная боль означает, что данный Эхус
создан для другого кормильца и не соглашается рожать...
Больно стало где-то через полчаса, но реаниматор попросил еще немного
потерпеть. После освобождения от живого "пояса" Валька нащупал запекшуюся
ранку на позвоночнике и еще две - по бокам.
К вечеру он чувствовал себя в крайней степени истощения. Он не бегал,
не дрался, не скакал на дискотеке. Вместо этого плотно покушал и провел
больше четырех часов в сидячем положении, но устал так, что из третьей
черепахи не смог самостоятельно выбраться.
- На сегодня достаточно, - подвел итог Маркус, скармливая Вальке горсть