"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Свидание (Эпопея "Преображение России" - 17)" - читать интересную книгу автора

- Здравствуйте, очень рад вас видеть! - говорил Матийцеву Худолей.
- Коля! Вот встреча! Коля! Уже и поседеть успел, - возбужденно
вскрикивал Матийцев, обнимая как-то сразу его всего руками, показавшимися
очень длинными Тане, тихонько отступившей на шаг и потянувшей к себе Леню,
чтоб не мешать.
Однако Матийцев не счел удобным слишком долго держать Худолея в своих
объятиях.
- Вот знакомьтесь, если его не помните, - кивнул он на Леню. - Это он
вчера сказал мне, что вы седенький старичок.
В это время подошла женщина, пришедшая с Худолеем, и Николай Иванович
представил ее:
- Это моя сестра Елена Ивановна. Врач. В Москве работает. Психиатр.


2

Обращаясь к сестре потом во время обеда, Худолей называл ее Елей, а она
его Колей. И всем троим другим за столом ясно было, что большего сходства
между братом и сестрой трудно было найти, особенно похожи были глаза их,
хотя у брата они казались живее и ярче, так как часто загоралась в них та
или другая мысль, настойчиво требовавшая, чтобы ее тут же вылили в слова.
Глаза же его сестры имели способность к долгому и явно оценивавшему
взгляду. Таня так и решила про себя, что много людей пришлось видеть этим
глазам и они отвыкли уже чему бы то ни было удивляться, от чего бы то ни
было приходить в восторг. Сестра казалась моложе брата, но не больше чем
года на два. Движения ее рук были вялы, как у тех, кто устал и отдыхает
вполне законно. Ее темные волосы были скромно, гладко причесаны на прямой
пробор. Тонкими лучиками от глаз к вискам разбегались морщинки; губы были
небольшие, полные и какие-то преувеличенно спокойные.
Матийцев, пристально изучая Худолея, вдруг сказал, кивая на его седую
шевелюру:
- Где же это вас так "убелило", дорогой мой Николай Иванович?
- Это память о том, как я из когтей смерти вырвался. Давняя история, -
ответил Худолей.
- Любопытно, однако, - сказал Матийцев.
Худолей почувствовал, что от него ждут рассказа, и он начал с
неторопливым спокойствием:
- Дело это было в Сарепте, - есть такой городок на Нижней Волге, - там
меня и еще троих вместе со мной захватили белые на квартире ночью. Городишко
этот, знать, горчичный: горчицей там занимались, - вот он и огорчил нас.
Огорчил так, что дальше уж некуда: из контрразведки, как говорилось тогда, -
прямым сообщением на тот свет. Но так как нас шло туда под конвоем четверо,
то пытались мы, конечно, один другого подбадривать. Главное же, надеялись мы
вот на что: по нашим сведениям, начальником контрразведки был не кто иной,
как родной брат одного из нас, - товарища Скворцова, только наш Скворцов -
простой рабочий, еле читать умел, а тот, по его словам, получил образование,
не иначе как юнкерское училище закончил или школу прапорщиков во время
войны. Идем мы, смертники, и говорим вполголоса друг другу: "Авось обернется
как-нибудь это для нас, а?" - "Авось!" С этим "авось" и явились мы пред
грозные очи Скворцова-второго. "Очи" эти я забыть не могу до самой смерти: