"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Искать, всегда искать! (Эпопея "Преображение России" - 16)" - читать интересную книгу автора

ЗАГАДКА КОКСА


ГЛАВА ПЕРВАЯ


I

Человеку этому, которого зовут Леней, ровно два года пять месяцев.
Волосенки у него желтые, торчат вразброд: хорошо бы остричь его под машинку.
Глаза у него зеленовато-серые, на первый взгляд страшно лукавые, продувные.
Нос широкий, не то сплюснутый, не то курносый. Щеки гладенькие, розовые.
Ходить он как-то не умеет - бегает. Коленки у него внутрь, и оттого
бегает он смешнейшим образом, как утенок.
Человек этот имеет уже собственность, и большую. У него нянька Марийка
- девочка лет тринадцати, Пушок - маленький белый пудель-щенок, и котенок -
плаксивый, дымчатый, шерсть лезет; потом книжки с картинками, которые он
потихоньку рвет, и ящик с игрушками, которые он ломает. Так как и отец и
мать его - преподаватели гимназии, то есть у него еще и коробка с большими
классными буквами, из которых он знает около десяти штук.
Дядя Черный лежит на диване и читает. Он хотел заехать к своим бывшим
товарищам в праздник, когда они дома с утра, но так случилось, что приехал в
будни. Теперь они в гимназии. Марийка на кухне, а около него примостился
Леня с коробкой букв.
Он вынимает их одну за другой и, облизывая губы и пыхтя, говорит:
- Эта жжы... Жжук... Эта ммы... мму-му-у... Коровка. А эта? Дядя, а
эта? - и показывает твердый знак.
Дядя Черный косит глаза, долго думает и говорит с чувством:
- Брось коробку!
- Брось, - повторяет Леня. - А это?
И хвостом вниз он вытаскивает "б", потом "ю", потом роняет все буквы на
пол и лезет под стол их собирать.
Дядя Черный не выспался ночью в тесном вагоне. Диван, на котором он
лежал теперь, был короткий, некуда девать ног. В голове устало шумело. И
хотелось кому-то близкому сказать, что он вообще устал от жизни, что сколько
лет уже он бесцельно мечется по жизни, и все один. Но близкого никого не
было, и сказать было некому.
В комнате в углу торчала этажерка с книгами, на комоде - зеркало, на
стене - круглые часы. У всего был кислый, будничный вид.
Позади за дядей Черным осталась длинная дорога. Вот влилась она, как
река в озеро, в человеческое жилье; завтра выйдет и пойдет дальше. Опять
вольется в чье-нибудь жилье, - опять выйдет. Пусто, хотя и просторно. А в
комнате было тесно: всю ее наполнял маленький человек, которого дядя Черный
видел раньше только два года назад, - тогда человек этот был красный,
безобразный, крикливый, - и говорил о нем матери:
- Да, малец, собственно говоря... ничего, малец хороший...
Но, чувствуя, что говорит только так, как принято, а до мальца ему нет
никакого дела, он для очистки совести добавлял:
- Впрочем, может быть, идиотом выйдет.