"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Львы и солнце (Эпопея "Преображение России" - 14)" - читать интересную книгу автора

- На что тебе дом двадцать четвертый? Министр там, что ли, какой?..
Заарестуем!
- Не министр, а, понимаешь ли, львы там! - и сконфуженно немного и в то
же время как-то обрадованно объяснил Полезнов.
Почему-то необычайно кстати показалось ему вспомнить в это ослепляющее
утро о двух песочно-желтых зверях, еще неполногривых, гибких, зеленоглазых,
с хвостами, как змеи; об их хозяйке, тоже по-львиному гибкой, и об их
хозяине - немце, который почему-то - для какой именно красоты? - носит седые
подусники под черными, как сажа, усами...
Снова ставший каптенармусом 5-й роты 19-го пехотного Костромского
полка, Полезнов оправлял кавалерийскую свою винтовку (она все сползала с
шубы) и представлял еще в воротах дома двадцать четвертого ту девицу,
которая подошла к нему смело и приняла его за хозяина львов, а потом в толпе
высоким и сильным голосом пела непонятное... Как блестели бы теперь, под
таким солнцем, ее драгоценные слитки!..
Две цифры эти - 2 и 4, - белые на синем, они красовались ярко в
нескольких шагах справа; они встали на дороге непроходимо; они позвали, и он
пошел.
- Тут, - сказал он таинственно Вечерухину. - Квартира третья...
- Львы?
- Львы!
Очень резко это короткое слово звякнуло среди тех, кто был ближе к
Полезнову. Человека четыре еще, кроме него и Вечерухина, вошли в ворота.
Вечерухин ворчал:
- Ну, хотя бы ж и львы... На кой они черт?
Но веселый подросток с румяным безбровым лицом, с револьвером на поясе,
- он был за Полезнова, - крикнул:
- Как это на кой черт?.. А мы их с собой возьмем, и пусть ревут!
- В Думу их! - не улыбнувшись, пошутил и долговязый рабочий. - Родзянку
пугать...
А бородатый грузчик или молотобоец, человек очень плечистый и сутулый,
загрохотал вдруг, тряся головой и взмахивая рукою: "Хо-хо-хо-хо! В понос его
вогнать, чтоб войну кончал поскорее!.."
Это вздорно было: вдруг львы какие-то!.. Полезнов понимал это, и,
понимая это очень ясно под все чеканящим солнцем, он все-таки резко позвонил
в знакомую квартиру. Ту дверь, из которой три дня назад он стремительно
выскочил на снег, он рассматривал теперь с некоторым волнением, как будто
теперь, чувствуя винтовку за плечами, облечен он был непререкаемой властью и
над немцем, и над его гибкой женою, и над обоими львами их - Жаном и Жаком.
И вот опять, как тогда, на четверть, на длину цепочки, приоткрылась
дверь, но кто-то за дверью, увидев, должно быть, прямо перед собой блестящее
дуло или коричневый приклад винтовки, вскрикнул тихо и хотел захлопнуть
дверь. Однако державшийся за ручку двери обеими руками Полезнов не дал этого
сделать.
Он, теперь каптенармус прежний, ярко вспомнил те мешки с хлебом,
которые таскал (не так давно) на шестой этаж паровой мельницы, и как-то
бездумно рванул дверь.
Цепочка лопнула; хозяйка львов, вскрикнув, бросилась в комнаты; следом
за нею, уже приготовясь отшвырнуть немца, вскочил в ту самую комнату с
оборванными обоями Полезнов.