"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Ленин в августе 1914 года (Эпопея "Преображение России" - 12)" - читать интересную книгу автора

- Да, наконец, и жандарм ведь, конечно, будет следить, - вступила в
разговор мать Надежды Константиновны, старушка семидесяти двух лет,
Елизавета Васильевна.
Она еще стремилась быть полезной, вела хозяйство, насколько была в
силах, помогая в этом дочери. И много лет входила она во все интересы
Владимира Ильича, хотя иногда и пыталась с ним дружески спорить. В свою
очередь, питал к ней большое уважение и Владимир Ильич и, никогда не
куривший сам, заботился, чтобы у нее, заядлой курильщицы, не переводились
папиросы.
- А если там, в этом Новом Тарге, вздумают прикончить меня, как в
Париже прикончили Жореса? - спросил Надежду Константиновну, глядя в упор
прищуренными глазами, Ленин.
- Боже избави! Как можно! - испугалась старушка, а Надежда
Константиновна сказала, вполне уже овладев собою:
- Там-то, разумеется, этого не сделают, а вот здесь, в Поронине, нам,
вообще всем русским эмигрантам, опасно оставаться: уже здешний ксендз
разводит в костеле агитацию против нас, будто мы колодцы отравляем... А кто
был тут поразумнее, те взяты в армию, как муж нашей хозяйки.
Тереза Скупень за те три месяца, как жили у нее в доме русские в этом
году, и за летние месяцы предыдущего года могла бы уж, конечно, к ним
привыкнуть, но война, лишившая ее мужа, - пока на время, но, кто знает,
может быть, и навсегда - отуманила ее и без того неясный мозг. Ведь война
была объявлена с русскими, и вот оказалось, что русские, то есть виновники
войны, как говорили все около нее, жили не где-нибудь еще в Поронине, а у
нее... Во время обыска она во все глаза следила за Матыщуком и своим
квартирантом, и никто бы теперь не мог ее разубедить в том, что невысокий
человек этот ни больше, ни меньше, как русский шпион.
Она глядела на Ленина неприкрыто враждебно, и Ленин это заметил, а
когда заметил, к нему вернулась его обычная уравновешенность, и он, уже
улыбаясь, крикнул ей с крыльца на двор по-польски:
- Не расстраивайтесь, пани Тереза, я сейчас же пошлю телеграмму в
Краков и Вену!
А Надежде Константиновне он сказал, деятельный, как всегда:
- Ничего! Впереди еще целая ночь, и к утру успеет прийти ответ из
Кракова.
Когда, вступая в привычную для себя борьбу за свою свободу, Владимир
Ильич упругой и четкой походкой туриста, привыкшего взбираться здесь на горы
и спускаться с них без помощи палки, уходил на почту, его провожали три пары
женских глаз.
В расширенных светлых глазах Надежды Константиновны рядом с чувством
тревоги и обиды за него стояла уже уверенность, что все обойдется, что в
Новом Тарге сразу поймут, что поронинский жандарм - дурак и невежда, что
обвинение глупое и подлое, что из Кракова в эту же ночь должен прийти ответ,
какой нужен.
Глаза ветхой Елизаветы Васильевны заволакивало уже туманом,
свойственным глубокой старости, но и сквозь него, стоя на крыльце, старалась
она как можно полнее вобрать расплывчатые контуры тела этого удивительного
человека, размашисто уходящего со двора, приземистого, порывистого,
крепкого, рядом с которым жила она уже столько лет, о котором привыкла
заботиться так же, как и о дочери, ставшей его женой.