"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Лютая зима (Эпопея "Преображение России" - 9)" - читать интересную книгу автора

Ковалевского нестерпимым жаром, но он пытался еще сдержаться, он старался
обосновать свое требование, говоря размеренно:
- Вы с полубатареей на территории моего полка - раз! Вы обязаны, как
гласит приказ начальника дивизии, "содействовать пехоте в выполнении ею
боевых задач" - два! И если вы сейчас же со мною вместе не вернетесь к
орудиям и не откроете огня по той цели, какая мною вам будет указана, то я
вас арестую!
- Меня? Не имеете права! - крикнул Плевакин.
- Ах, та-ак? Связные! - гораздо громче его крикнул своим связным
Ковалевский. - Сейчас же взять штабс-капитана и вести его во второй наш
батальон! И если не будет идти вместе с вами, коли его, сукина сына,
штыками!
Двое связных тут же подскочили к Плевакину.
- Вы за это ответите! - крикнул Плевакин, отходя под конвоем связных.
Вместо ответа ему Ковалевский приказал еще раз своим солдатам:
- Чуть только остановится, - коли его, как собаку! И веди его прямо,
как лежит провод...
Последнее добавил он затем, чтобы связные не вздумали вести его по
шоссе, где могла бы отбить своего командира орудийная прислуга.
Минут через десять канонада стихла: огненный вал, прокатившийся по
австрийским позициям, там, наверху, в штабе армии, был сочтен вполне
достаточным для того, чтобы разгромить неприятельские блиндажи и подготовить
успех русской атаке.
Минут через десять, доскакав до штаба своего полка, Ковалевский снова
звонил в штаб дивизии, прося выяснить, почему артиллерия совсем не
обстреливала сильно укрепленную высоту, левее высоты 370.
- Не представляю, о какой высоте вы говорите, - раздраженно ответил
Палей. - Но знаю, что решено было не обстреливать высоту триста семьдесят,
как занятую вашим полком. Кстати, от командира тяжелого дивизиона был
запрос: действительно ли высота триста семьдесят занята вами? Он говорил,
что, по его наблюдениям, там прочно сидят австрийцы.
- Какие же австрийцы, когда там сидит мой третий батальон и одна рота
второго? Что за абракадабра! - возмутился Ковалевский и бросил трубку.
Непосредственной связи с Басниным, взявшимся, чтобы не быть совсем
безработным, руководить всею артиллерией дивизии, у него не было, и он
только еще напряженно думал, как ему вызвать другого, вместо Плевакина,
артиллерийского офицера к трехдюймовкам, когда получилось сбивчивое, но
яркое и подавляющее донесение капитана Широкого о катастрофе, которой он так
боялся.


ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Когда к резервным ротам - шестой и восьмой - подходил батальон
кадомцев, тяжелые снаряды, летевшие с русской стороны, еще бороздили шумно
воздух и рвались где-то в этих австрийских высотах с гулом, от которого
дрожала земля.
Разрывов на той высоте, на склоне которой залегли роты, не удалось,
правда, никому заметить, но пулеметы и винтовки там замолкли: так в пустыне
ночью, когда ревет лев, трусливо умолкает вой гиен и шакалов.