"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Лютая зима (Эпопея "Преображение России" - 9)" - читать интересную книгу автора

- Я чтобы в лазарет? Да нипочем меня никакая пуля не возьмет!
Ливенцев собрал все спокойствие, запас которого был в нем еще
достаточно велик, и сказал ему негромко:
- Пошел и не ори глупостей!
- На станции Знаменка, Николай Иваныч, отстали двое, - тихо сообщил ему
Малинка, когда они отходили вдвоем.
- Знаю. Этот дурак тоже, конечно, "отстанет"... если не здесь, то
где-нибудь дальше.
- Буду сам следить за ним, - сказал Малинка. - Дежурному надо приказать
за ним глядеть...
- Советую... Потому что болезнь эта заразительна: если отстал один, то
почему не отстать другому, третьему, четвертому...
Ливенцев хотел было продолжать счет до последнего в роте, но Малинка не
способен был понимать шуток, - он знал это; кроме того, подходил батальонный
Струков.
На этой станции завтракали и пили чай. К полудню на станции Цветково
нагнали первый эшелон, который успел уже приготовить обед. Во всех ротах,
оказалось, были отставшие.
Стоять здесь и ждать отправки пришлось долго, но Ковалевский ликовал:
ждали потому, что пропускали тяжелые орудия. На соединенных платформах,
укрытые брезентами, мощные, длинные и строгие, продвигались на фронт машины
войны решающего значения.
- Я знавал одного врача по сердечным болезням, - пояснял свое ликование
Ковалевский. - Он признавал только одно лекарство для своих больных -
дигиталис, то есть наперстянку. "Ну какой, - говорил он, - я был бы врач,
если бы не было в медицине такого могучего средства, как дигиталис?" Вот
также и я скажу: я не взял бы командования полком, а остался бы в штабе,
если бы не знал, что у нас будет тяжелая артиллерия! Тяжелая артиллерия в
этой войне, господа, - все! И если немцы били нас до сих пор, то этим они
обязаны только этому средству.
Наслушавшись Ковалевского, Ливенцев сказал Аксютину:
- Непростительную ошибку сделали мы с вами когда-то: отбывали воинскую
повинность в пехоте. Были бы мы Прапорами в тяжелом дивизионе, - вот от нас
теперь и зависел бы исход боев. Приятно же, черт возьми, сознавать, что от
тебя такая важная штука зависит: исход боя, а? Ты же сам никакого противника
и в глаза не видишь, и никого шашкой по башке не колотишь, и ни в кого из
револьвера не палишь... добро! Нет, дали мы с вами маху.
Аксютин поерзал бровями по лбу и отозвался:
- С лошадьми надо было дело иметь в артиллерии, - вот что меня,
признаться, остановило тогда. Тут и с людьми тоска, а лошадь, - ведь она
все-таки поглупее человека. Кроме того... кроме того, совсем уж неморальным
мне казалось стрелять по людям из пушек.
- Вот по воробьям если - это бы совсем другое дело, - подхватил бывший
тут же Кароли. - Нет, я тоже дурака свалял, что пошел в пехоту.
Колоссальнейшего дурака, накажи меня бог!
- И он вас накажет, - пророчил ему Аксютин.
Пришел и второй полк бригады. Станция Цветково казалась захваченной
сильным отрядом. Наконец, в том же порядке, как прибывали, пошли эшелоны
дальше, на станцию Фастов, под Киев.
- А вы обратили внимание, Николай Иваныч, что никаких пассажирских