"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Синопский бой (Историческая повесть)" - читать интересную книгу автора

хватить его еще на целые сутки хорошего хода, Корнилов хлопнул в ладоши,
радостно вскрикнул: "Брависсимо!" - и приказал Бутакову идти по направлению
к порту Амастро.
- Для очистки совести, исключительно только для очистки совести, мы
непременно должны побывать еще и в Амастро, - возбужденно говорил он,
обращаясь то к Бутакову, то к Железнову. - Если турок нет ни в Балчике, ни в
Варне, ни в Сизополе, ни в Бургасе, - нет и не было даже, то какой же из
этого можно сделать вывод? Только один и единственный, что никаких крюков
они делать не намерены, а пойдут в Требизонд прямым рейсом, что и было нами
предусмотрено, когда пятая дивизия получила свое назначение.
- Кажется, ваше превосходительство, "Коварна" крейсирует около Амастро,
- сказал Бутаков, которому несколько горбатый, широкий в переносице нос
придавал особую воинственность; это был крепкий, высокий человек,
соединявший в себе большие знания морского дела с не менее большою сметкой.
- "Коварна" или другое судно, - слегка поморщившись при этом замечании,
возразил Корнилов, - но суть дела в том, что, по прямому смыслу приказа
князя, наше судно не имеет права заходить в самый порт, а мы, уж так и быть,
на свой страх и риск зайдем, так как тут, на месте, выясняется необходимость
в этом.
Несколько помолчав, Корнилов добавил:
- Зона между Амастро и Босфором для нас совсем запретна, по
соображениям петербургской политики... А между тем турецкая эскадра, может
быть, стоит в Пендерекли... Соображения министерства иностранных дел доходят
до нас с очень большим запозданием, а турецкая эскадра движется, то есть
имеет полную возможность двигаться, гораздо быстрее. И кто будет отвечать в
случае чего, боже сохрани, - мы или чиновники министерства?
Ничего не приказывал, говоря это, Корнилов. Он только глядел при этом
на Бутакова серьезным, даже строгим взглядом, и Бутаков, поднеся руку к
козырьку фуражки, по-нахимовски сидевшей на его вытянутой спереди назад
голове, отозвался вполголоса:
- Есть, ваше превосходительство, - и отошел.
Через четверть часа, хлопотливо работая лопастями колес, "Владимир" шел
уже не на Амастро, а несколько западнее, на порт Пендерекли, хотя сам
Корнилов этого и не знал. Ему только хотелось, чтобы утром, когда, по всем
расчетам, будет виден анатолийский берег, можно было узнать что-нибудь
положительное и относительно Пендерекли.
Можно было не посылать к Нахимову всю эскадру Новосильского, если бы у
Корнилова была только одна цель - оставить в распоряжение Павла Степаныча
два восьмидесятипушечных корабля: "Ростислав" - новый корабль и "Святослав"
- старой постройки. Их командиры и без Новосильского могли бы довести свои
суда до мыса Керемпе и передать все то, что хотел передать Корнилов.
Но Корнилов про себя верил совсем не в то, что говорили шкиперы
задержанных у румелийских берегов шхун, а в то, с чем он свыкся уже в своем
представлении, начиная с минуты выхода корабля "Константин" из
севастопольской большой бухты в открытое море: эскадра турецкого адмирала
покинула уютный Босфор и идет на восток; эта эскадра должна стать добычей
Черноморского флота.
И ложась спать, когда совершенно почернело море (небо было плотно и
сплошь задернуто тучами), он таил в себе уверенность в том, что на рассвете
увидит в отдалении неясные, но желанные очертания турецких судов. Тогда