"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Синопский бой (Историческая повесть)" - читать интересную книгу автора

этом Нахимову; и его не только матросы любили, но к нему под команду
стремились попасть молодые офицеры и считали за счастье, если удавалось
попасть.
- Федор Михайлович, дорогой мой, здравствуйте! Мне вам кое-что надо
сказать, - обратился к нему несколько суетливо Корнилов, когда тот вошел на
палубу.
- Здравствуйте, Владимир Алексеевич, - и, выжидающе улыбнувшись только,
но считая совершенно излишним какой бы то ни было вопрос, Новосильский
утопил в своей мясистой теплой руке узкую и холодную руку Корнилова.
- Да, что-то не повезло нам с вами, Федор Михайлович, - и я решил вас
бросить на произвол судьбы, а сам отправляюсь сейчас в Севастополь, вот
что-с, - быстро и отчетливо проговорил Корнилов. - Но кое о чем потолкуем с
вами у меня за чаем, пойдемте-ка... На турок я сердит за их скаредную
осторожность, в поясницу мне вступило, и вообще я совсем не в духе...
Корнилов не преувеличивал. В пояснице он действительно чувствовал боль,
отчего и ходить и сидеть мог только держась совершенно прямо, боевое
настроение его упало, - истрачен был почти весь его запас; кроме того,
появилось беспокойство о многом, что делалось в Севастополе, начатое им
лично и не доведенное еще до конца, но что должно быть доведено до конца в
самом скором времени, а в его отсутствие может непростительно затянуться.
Олицетворенное спокойствие - Новосильский, сидя в каюте Корнилова,
представлял собою как бы умышленный контраст хозяину каюты. Он и говорил
расстановисто, точно с усилием подбирая слова, и медленно глотал чай, и еще
более неторопливо посасывал свою короткую трубку с чубуком из
соломенно-желтого янтаря.
- По воробьям из пушек, буквально по воробьям из пушек выскочили мы в
море с такой эскадрой, - возбужденно говорил Корнилов. - Ну, что такое
какие-то там три турецкие парохода и прочее? Мелочь!.. Турки боятся выходить
из пролива, тем более в такие погоды... А точнее, они хотя и выходят иногда
порядочным отрядом, но понюхают, чем пахнет из Севастополя, и уходят, как
это мы узнали от австрийцев... А слух о том, что они к Сухум-Кале пошли, мне
кажется, заведомо ложный, чтобы только сбить нас с толку и заставить попусту
тратить силы.
- Может быть, - отозвался Новосильский, так как Корнилов смотрел на
него вопросительно. - Может быть, и ложный... На войне ложь - во спасение.
- Для турок - во спасение, для нас - в ущерб, - возбужденно подхватил
Корнилов. - Суда зря изнашиваются, люди зря устают, и если случится принять
противника всеми нашими силами, а половина кораблей будет в это время
ремонтироваться, то что тогда делать?.. Нет, уж вы, Федор Михайлович,
повидаться-то с Павлом Степанычем повидайтесь и передать ему все, что
надобно, передайте, а эскадру свою ведите-ка домой, нечего ее трепать раньше
времени.
- Всю эскадру вести в Севастополь? - спокойно спросил Новосильский.
- Стопушечные во всяком случае все, - тут же ответил Корнилов. - Я рад,
конечно, что старики наши браво выдержали шторм, но так ли браво выдержат
они второй подобный, это еще вопрос... Их отвести непременно, а с ними и
остальные тоже: у Павла Степаныча сил довольно на случай чего... А я так
пришел к убеждению, что даже и за глаза довольно.
- Но ведь может статься, что у Павла Степаныча свои соображения по ходу
дела у тех берегов, как же тогда быть, Владимир Алексеич?