"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Маяк в тумане (Повесть)" - читать интересную книгу автора

- Что я теперь скажу хозяину?.. У-сте-рег-ла!.. И от кого же вред такой
страшный? От мальчишки! От мальчишки! От хулигана! За которым отец-мать не
смотрят!..
Все, что у нее накопилось против Дрока за несколько лет, выложила
крикливо и сбивчиво эта старуха с мучнисто-белым иссосанным лицом, на
котором и нос, и губы, и выпуклые глаза - все было громоздко; но чаще всего
и язвительней всего повторялось ею:
- Извольте сейчас же вставить, гражданин Дрок!
И это больше, чем все другие ее слова, раскаляло Дрока.
Он начинал чаще и слышнее дышать, багроветь от шеи к вискам, и, может
быть, он изувечил бы старуху, если бы Фрося не поспешила увести ее, как
будто затем, чтобы посмотреть на битые стекла, но больше затем, чтобы
спрятать от мужа своего старшего.
Прятать его пришлось ей дня три, пока не отошел Дрок. Он мерил стекла
старым аршином, рассчитывал, насчитал на двадцать с лишком рублей, думал
мучительно и успокоился только тогда, когда пришел к твердому решению ни
одного стекла не вставлять.
Тогда появился Ванятка, и между отошедшим отцом и провинившимся сыном
произошел такой разговор:
- Теперь ты растолкуй мне, бо я не тямлю, зачем ты з этими чертовыми
стеклами связался и что у тебя в башке было? - сдержанно, и нарочно сидя при
этом и положив нога на ногу, начал Дрок.
- Ничего, - ответил на последнее Ванятка, упорно глядя на необычайно
большие пальцы босых отцовских ног.
- Но ты же, олух, ты знаешь, что за те стекла два червонца я отдать
должен? - повысил голос Дрок.
- Зачем? - как Егорка, пожал плечами Ванятка, несколько удивившись, и
посмотрел отцу прямо в глаза.
Глаза Ванятки были, как у матери, зеленоватые, с золотыми жилками, и
Дрок, подняв шершавые брови до середины лба, закричал, размахивая руками:
- Как же я матери твоей повсегда говорю, чтобы меньше как восемнадцать
человек ребят у меня и не было, это знай!.. Потому, я говорю, хо-зяйст-во -
оно требует!.. Одно чтоб курей пасло, друге чтоб гусенят пасло, третье чтоб
телят пасло, а то чтоб отцу помогало, а та чтоб матери, - от когда хозяйство
может итить!.. Ну, когда же вас у меня до осемнадцати ще богацко работы, ще
только пьятеро, и то я з вами, з шибаями, не знаю, что делать, а когда вас
осемнадцать будет?
- Тю-ю! - спокойно отозвался Ванятка.
- А что же ты тюкаешь на свово батьку? - снял ногу с ноги опешивший
Дрок.
- Во-сем-на-дцать! - протянул явно презрительно Ванятка, но, увидя, что
отец уже разгибает спину, вот-вот подымется, он опрометью кинулся между
кустов к морю, и, наблюдая этот неистовый бег, сказал Дрок жене:
- Шо я тебе часто говорил: смотри, абы восемнадцать, как у моей матери
было, то я уж теперь раздумал...
Сарай для табаку приделал Дрок из фанеры непосредственно к одной из
стен своего нового дома, и густо один к другому висели там суруки с сухими
листьями бродящего и удушливо пахнущего табаку. Зимою при небольшой лампочке
каждый вечер допоздна делали папуши, и трое ребят Дрока, как бы они ни
набегались за день, должны были папушевать табак, пока не засыпали сидя.