"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Счастливица (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Срезали уже капусту, и серый в яблоках битюг возил с огорода к подвалу
огромные возы блистающих сочной прозеленью кочанов. Потом объявлен был среди
отдыхающих морковный субботник и картофельный воскресник, и старуха Уточкина
давала ценные указания, как надо копать картошку, чтобы ничего не оставлять
в земле, и как ее надо укладывать в подвале, чтобы не гнила и не мерзла...
Воспользовавшись тем, что все были на огородах, даже и приставленная к
ним маленькая пастушка, телята, - их было пять штук, все пузатые, серьезные,
лупоглазые, темно-вишневой масти, - забрели в цветники и съели подряд все
георгины и бальзамины. Они начинали было жевать башмачки и бегонии, но,
по-видимому, эти цветы не показались им настолько вкусными, как те. Лобелию
же они вовсе не тронули: должно быть, им не понравились ее голубизна и
запах, хотя и принято думать у людей, что голубая лобелия лишена запаха.
Впрочем, цветы вообще уж открасовались, и дворник, сосредоточенный
человек с жидкоусым лицом, который, бывало, ежедневно по утрам стриг газоны
и прозван был доктором "стригущим лишаем", теперь перестал уже заниматься
этим делом.
Подоспели северные ветры.
Кроны тонких, но высоких сосен раскачивались так, что смотреть на них
было утомительно для глаз доктора Вознесенского, а он теперь упорно и
подолгу просиживал один на скамеечках парка, подняв воротник пальто; сидел и
усиленно курил, сжавшись, как тугая пружина.
Это было утомительно для глаз, как бушевало вверху зеленое, точно
утонул в море и над тобой бешено прядают огромные зеленые волны, но из
Москвы доктор приехал явно для всех подмененный. Он и говорить стал мало, не
только шутить, и покинула его игривость, казалось бы, с ним совершенно
неразлучная. Односложно отвечая на вопросы, он стал почему-то приставлять
старинное "с": "Да-с, да-с... Нет-с. Точно так-с!.." Ежедневно после обеда
он начал уходить на слободку, но приходил оттуда не веселее, чем уходил
туда.
Ударил первый чувствительный утренник, скореживший лопушистую ботву
свеклы, раззолотивший орешник и такую бронзу и киноварь бросивший в густую
листву клена, прижавшегося к южной стене дома, что стройное, еще молодое
дерево это сразу приобрело многопудовую тяжесть, и странно было видеть, как
под тяжестью этой не согнулось оно до земли.
Студеный ветер загнал всех отдыхающих то в бильярдную, то в гостиную,
то в читальню; иные просто ложились в комнатах на свои койки и натягивали на
себя одеяла.
- Топить надо... Как же это так они не топят? - начала жужжать
Уточкина. - Надо, чтоб у человека кости были теплые, а не так...
Сама она навертела на себя всяческую теплую рухлядь, которую запасливо
привезла с собою, и еще более громоздкою сделалась ее медленно двигавшаяся
фигура.
Обеденные столы с веранды внесли внутрь дома и разместили в нижних
залах; большие входные двери заперли, оставив только узенькую боковую.
Начали топить. Черный футбольный мяч переселился со двора в общую залу.
Здесь с опасностью для электрических лампочек он начал летать по кругу
играющих так, чтобы его, даже подпрыгнув, не мог коснуться стоявший в
середине круга, а этот мученик, стремясь все-таки дотронуться до мяча, делал
такие нерасчетливые прыжки, что часто под общий хохот падал на скользкий
паркет.