"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Счастливица (Повесть)" - читать интересную книгу автора

прийти...
Не докурив папиросы, доктор торопливо вынул из портсигара другую,
подержал ее в руке и забывчиво кинул, как окурок, на мокрую лестницу.
- И вот, - продолжал он, снова закурив и озарив свой объемистый рыхлый
нос, - совсем недавно она является!.. Она приезжает к нему, к этому врачу,
моему знакомому, та самая, которая когда-то... оставила его с детьми!..
Нашла!.. Вся провинция в Москву, и она в Москву!.. И, по-ни-ма-ете ли,
плюхнулась было к нему с чемоданами!.. Это после двад... вообще долгих очень
лет!.. И что-то такое, конечно, совершенно уж неузнаваемое... "Вот и я!.."
Здравствуйте, очень приятно!.. Ну, конечно, он ей сказал: "Вы, матушка,
ищите себе комнату в гостиницах, если вам зачем-нибудь нужно быть в Москве и
если для этого имеются у вас свободные капиталы, а так вот ни с того ни с
сего приехать и плюхнуться!.. Мерси покорно!.." Она, разумеется, закатывает
истерику, но-о... с врачами истерикой ничего не добьешься, матушка!.. Так и
показал он ей порог...
- Все-таки он уж, должно быть, порядочных лет... ваш этот знакомый? -
полюбопытствовала Уточкина.
- Конечно!.. Ну, так что же?
- Нехорошо все-таки это он... Женщина ехала с мыслями своими...
- По-ду-маешь, "с мыслями"!.. Эти мысли известные: жилплощадь и паек -
вот и все мысли!.. А у него, конечно, квартира при больнице и стол готовый,
почему же не плюхнуться?.. И вот разыскала же... Хоть он ее и не искал, так
она его разыскала... Мерси покорно!.. Не-ет, он, мой этот знакомый, вполне
правильно поступил... Другого подхода к подобному явлению быть не может...
И доктор вторично бросил на лестницу вынутую и незажженную папиросу.


V

Настала середина сентября, и у многих из отдыхающих кончился отпуск.
Они давали остававшимся свои адреса, номера телефонов. Вещи их повезли на
подводе на станцию, сами же они шли оживленной толпой между лесом березовым
слева и бором сосновым справа, а потом по фабричной слободке, которая
тянулась минут на двадцать пять ходьбы. Женщины сообщали одна другой, на
сколько кило они прибавили в весе. Ландышева, которая несколько было
посвежела, как раз перед отъездом простудила зубы и шла под руку с Шилиным,
обмотанная теплым платком.
Шилин только провожал ее, - у него отдых был месячный. До конца месяца
оставались и старуха Уточкина, и доктор, и оба аспиранта. На место же
Ландышевой на другой день сел бравый артист Молниев, человек высокий,
прямой, седой, голубоглазый и сизо-багровый. Его просили что-нибудь
прочитать вечером, после ужина. Громогласно и напыщенно он прочитал из
Пушкина: "Октябрь уж наступил - уж роща отряхает..." - и потом все дни и
вечера проводил в бильярдной. Он оказался самым страстным игроком не только
на бильярде, но и около бильярда. Игра его мясистого багрового лица, его
плеч и шеи, и довольно еще гибкой поясницы, и колен, и даже ступней ног -
так как он то и дело подымался на цыпочки и приседал - была поразительна. Со
стороны казалось, что бильярд был его сцена, шары - артисты, он - режиссер,
а вся игра - какая-то старая пьеса, полная динамики, конечно, переводная:
Гольдони, Гоцци или Лабиша.