"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Сказочное имя (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Садко поглядел на него с ужасом:
- Как спать?.. Те-перь спать?
На море же смотрел он так пристально, с такою любовью... Он даже руки
распял так широко, как только мог... Он прошептал почти беззвучно: "Море!..
Море!.." Внизу, там, в нем, в этом голубом, - хрустальный дворец морского
царя... У дочерей его (они, как та физкультурница) рыбьи хвосты...
Когда знакомо заливисто захрапел отец, Садко весь насторожился, заерзал
по песку глазами и вдруг счастливо нашел, что ему представилось как
совершенно необходимое: кусок бечевки от какого-то фунтика, здесь же и
брошенного кем-то.
Спеша и оглядываясь на спящего отца, Садко привязал бечевку к одному из
колков балалайки и потом сделал широкую петлю. В петлю просунул голову, и
балалайка оказалась у него за плечами. Потом он надел штанишки и тюбетейку;
рубашку подержал было в руках, но бросил.
Отец храпел, как дома. Очень толстая женщина тоже лежала с закрытыми
глазами. Садко осторожно отошел и потом, все ускоряя шаг, то перескакивая
через ноги лежащих, то обходя их, двинулся к пурпуровой скале.
Когда подошел он, на него очень участливо поглядел фотограф, загорелый
черный мужчина с кривым на левый бок носом, но, встретясь с ним глазами,
Садко тут же отвел свои.
Те молодые физкультурники теперь лежали рядышком, прижавшись друг к
другу; он читал вслух какую-то книжку в красной обложке, она слушала,
закинув голые ноги одна за другую и шевеля в них большими пальцами. Мимо них
Садко прошел горделиво. На них он раза два потом оглянулся украдкой. Подойдя
к скале, он сразу отметил, за какие выступы нужно хвататься руками и в какие
трещины ставить ноги, чтобы взобраться наверх. И он взобрался, как ящерица.
Он сбил себе об острое ребро камня колено, он почти вывихнул палец на левой
руке, но, взобравшись, только потянул его раза два, только чуть глянул на
колено и тут же забыл о нем...
Дело было уже сделано наполовину и так удачно. Удача его окрылила,
удача его преобразила... Очарованный, окончательно отъединенный от всех-всех
людей здесь, на берегу, и даже от своего отца, который может тут спать и
который весь покрыт шерстью, как обезьяна, Садко снял с шеи свою балалайку,
вытянул ее вперед в обеих руках, глотнул глазами в последний раз этого
неистово-голубого, крикнул: "Морской ца-арь!" - и сорвался со скалы в воду.
Это видели кривоносый фотограф и физкультурники, читавшие книжку в
красной обложке.


Когда физкультурники, бросив книжку и поглядев друг на друга
изумленными глазами, без слов вскочили и вбежали в море, Садко, ошеломленный
падением, ушибший об воду бок и сразу выпустивший из рук балалайку, тонул.
Окунувшись с головою, он тут же вынырнул было и с полминуты болтал
ногами, как только что учил его отец, но оседал все глубже, и только рот
его, широко открытый, и маленькие пальцы руки разглядела физкультурница,
подплывая, но тут же и они исчезли.
Однако вода тут была прозрачная и не так глубока. Нырнули оба с двух
сторон и вытащили мальчика за синие штанишки. Балалайка же его и тюбетейка
так и остались плавать.
Садко лежал безжизненно на песке, и ему то разводили, то сводили руки.