"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Гриф и Граф" - читать интересную книгу автора

сначала действительно били кошку, и он сам на нее рычал, но потом догадались
почему-то, что это он, а не кошка, отворил дверцу, и его больно несколько
раз ударили ремнем с пряжкой, так что пришлось опрокинуться на спину и
повизжать.
И вот, как дверцу шкафчика, Граф осторожно отодвинул нижний конец
сломанной планки правой передней лапой вправо и книзу.
Очень застучало в голову, - чуть не завыл от боли, но стерпел.
Припал к самой земле, боясь глянуть на птицу, а когда поглядел, даже
поднялся и презрительно повел хвостом: гриф не вынимал головы из-под
здорового крыла, гриф спал... Спи, спи!
И, уже стоя, тихо, концом морды, Граф отвел верхний конец сломанной
планки влево. Пролом вышел широкий, свободный, шире его груди...
Но тут петух в сарае захлопал крыльями - и отскочил Граф.
И пока орал свое предутреннее петух, Граф стоял ошарашенный: птица
вынула голову, птица вытянула шею, птица смотрит!
Замолчи, проклятый!
Птица смотрела подслеповато, как старуха, ныряя в темноте голой шеей в
одну сторону, в другую, в третью...
У Графа так заныл раненый затылок, что он лег. Земля пахла куриными
пальцами. Из трубы в кадушку капала вода с выдержкой: капп... капп...
капп... Поскрипывал можжевельник.
Но вот коротко кашлянул Яков Кузьмич. Приказал, а не кашлянул. Все
собранное в оскорбленный комок черное существо Графа только ждало приказа
оттуда, из-за окошек.
Еще раз кашлянул коротко: кси, кси!..
И Граф зарычал, подымаясь.
Новое, необходимое: кси, кси, - и точно кнутом ударило Графа сразу по
всем напряженным жилам. Окаменел хвост. Шерсть на спине встала щетиной...
Точно совсем не прерывалась борьба со страшной птицей, точно не было
ночных часов, точно только что ударила она его клювом, а он отскочил, Граф
упруго подобрался снова к грифовой клетке, на момент задержался перед
проломом в ней, только захватил глазами ныряющую голую шею, хрипнул, оскалил
зубы и кинулся внутрь.
От стремительного прыжка опрокинулась клетка и легла плашмя, и оттуда
по двору рычание, визг, придушенность - звуки борьбы последней.
А в доме спали, и можжевельник усыпляюще поскрипывал веткой о ржавый
угол крыши.


III

Какое новое утро настало благословенное!
Только что отслоились, осели из розовой мути горы по сторонам, все
мягкие еще и зыбкие в очертаниях, только что упало вниз и чуть заянтарилось
и чуть залиловело море вблизи, еще не вспомнившее о досадном дневном
горизонте, а чайки - беспокойный народ! - уже развизгивали-раззванивали по
всему побережью сложенную ими вчера балладу о том, как безусый тонкий
человек унес в рыжем мешке большого грифа, одного из самых больших и самых
старых грифов в этом краю.
В это время рыбаки - семь человек на баркасе - только что отчаливали от