"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Недра (Поэма в прозе)" - читать интересную книгу автора

- Ты как сюда попал? Калитка разве не заперта?
- Нет, я через ограду... Там ведь дырка в ограде - планка одна вынута.
- Вот глупый!
- Очень уж ночь хорошая! - вздохнул робкий Костя.
А ночь была такая, что только подышать ею минуту и вот уж усидеть
нельзя.
В саду было несколько груш-скороспелок; теперь (весна была ранняя) как
раз они зацвели и ночью пахли куда крепче, чем днем. Потом соловьи... не в
этом - тут их пугали кошки, - в соседнем саду, капитана Морозова, - у него
насчет кошек было строже.
Груши и соловьи были только заметнее, а о всех других запахах и других
звуках, так перемешанных, таких особенно теплых, апрельских, таких
уездно-городских, подумать словами как-то даже и невозможно было. Усидеть на
месте нельзя, а почему - бог знает. Почему иногда человеку каждый корявый
сучок - родной брат, каждая козявка - сестра, и к парной земле хочется
припасть губами?
С вечера прошел маленький дождик, и теперь еще пахучей стало, чем
раньше. Даже и та трава, которой еще не было, которая завтра еще пробьется
на свет, и та уж пахла.
От луны сад внизу расписало тенями, и от свечки в окне, за Костей, в
куст барбариса полезла тень.
- На минутку можно бы... - сказала Варенька.
- Ну да, а то на сколько же? - просиял Костя.
- Как же?.. В окно?.. Нет - застучу.
- Я помогу, ничего, - и протянул руки.
- На, платок мой теплый возьми.
- Да ведь и так тепло.
- Ну, все-таки, - и, поставив ногу на подоконник, еще раз оглянулась на
бабушку.
Из сада, насколько могла, притянула внутренний ставень и закрыла окно,
чтобы на свет не залезло что-нибудь такое, чего не нужно. И когда очутилась
в саду рядом с Костей, - "Вот спасибо тебе!" - сказал Костя.


IV

Из-под теплого платка, накинутого на голову, снизу вверх на длинного
Костю птичкой смотрела Варенька: а что он сделает? а что он скажет? а как
поглядит?.. Теперь, ночью, все это было так таинственно: и то, что тополи
над головой шуршат, как жуки, и то, что груши пахнут крепче, и то, что тени
от сучьев так же черны, как сучья, и то, что дышать так легко и сладко, и
то, что бабушка зачем-то благословила ее (иначе она никак не хотела назвать
того, как ее вспомнила бабушка), и то, что Костя какой-то новый и с ним
хорошо.
- Видишь ли, Костя, - сказала она подумав, - я вот только за бабушку
боюсь, а то бы мы с тобой и по улицам погуляли.
- За бабушку что же бояться? - сказал Костя радостно. - У нее ведь
болезни никакой нет: у нее marasmus senilis.
- Что-что?
- Старческая дряхлость, а не болезнь... Долго она еще тянуть может.