"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Печаль полей (Поэма)" - читать интересную книгу автора

желтели спины.
Потом опять, точно в просветы, стало слышно, как бьют перепела и,
качаясь, скрипит телега, а Никите очень хотелось узнать, много ли вытянут, и
хотелось, чтобы больше...


Больно ударил кто-то кнутом Никиту, и он вскочил. Темно было. Протер
глаза. Рубашка была чуть мокрая: сеялся дождь. Кричал около кто-то длинный,
за ним еще трое-четверо-пятеро. Солома в телеге намокла; посвежело. Собака
лаяла около колес. Сопела рядом чья-то чужая лошадь. Дальше еще лошади - в
темноте и дожде чуть видно. Сосновым тесом пахло.
- Черт! - ругался длинный. - Что стал поперек дороги, - проехать
нельзя! Леший!.. Видишь, канава сбоку, культяпый черт?
Оглянулся Никита на свою лошадь, - в зеленях: подняла голову и жует.
Телега поперек дороги; дорога узкая.
- Но-о, плохой! - дернул за вожжу и повернул на дорогу.
- Видишь, с кладью едем, - не унялся длинный, - лес везем?.. Мы тебе
сворачивать в зеленя будем, ахряб?
- Ну что ж?.. Ехал да уснул - такое дело, - во весь рот зевнул Никита.
Почесался. Вспомнил, что думал о дожде, и сказал:
- Так и знал, что дожжик пойдет: болока ладнались... В Сухотинку, што
ль?
Знал, что в селе Сухотинке строят винокуренный завод и часто туда
тянулись обозы то с кирпичом, то с лесом, знал, что и эти в Сухотинку.
- Трогай знай!.. В Сухотинку не в Сухотинку - ты себе трогай, -
отозвался длинный.
- Строгой какой! - Никита разглядел, что от дождя он накрыл картуз и
плечи рядниной и что еще откуда-то с задних возов подошли двое, и тронул:
- Н-но, милой!
Лошадь дернула, прошла шагов пять и стала: вожжа засекла ногу.
- Дурачей, черт! Кнута хочешь?.. Чего опять стал? - закричал длинный.
- Я-то дурачей, а ты, должно, дураче меня, - сказал Никита, слезая.
- Обротник, дьявол!
- Еще дураче меня, - опять так же сказал Никита и качнул не спеша
головой.
- Снохач! - хрипнул длинный.
Не было снохи у Никиты.
- Эх ты, жулик нескладный! Что свой купорос выливаешь? - засмеялся,
чуть-чуть удивляясь, Никита.
Он выпрастывал вожжу из-под ноги лошади, нагнувшись к самой бабке и
вдыхая, точно высасывая, вкусно сырую навозную землю, когда сзади ударили
его кнутом вдоль спины.
- Вот тебе, черту!
Никита осерчал не сразу. Он повернулся, взметнул глазами на черную
толпу гогочущих подводчиков, провел тыльной частью руки по сутулой спине и
спросил всех тихо:
- Это к чему же?
Потому и спросил, что не понял, зачем его ударил длинный.
Но подводчикам надоел Никита, и дождь, и ночь. Подводчики были
городские - в пиджаках и сапогах. Окружив Никиту, заорали все сразу. Двое с