"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Лесная топь (Поэма в прозе)" - читать интересную книгу автора

- Установлена будет такая сумма, меньше которой ни у кого не должно быть, а
у кого недостает, тому от казны пособие, налог будет наложен на богатых.
Взятку взял или украл - смертную казнь... Браки будут учреждаться пробные на
год, - ужились год - ничего, могут быть дети - тогда живи, а нет -
расходись, других ищи...
И вдруг вспомнил что-то.
- Намедни мне Озеров, псаломщик, верзила наш, замечание сделал, а я ему
так встал и говорю:

Насколько ты велик и огромаден,
Настолько же ты глуп и оболванен.

Съел и ушел. Я их никого не боюсь. Сказал, и быть по сему. Аз Слово
Георг.
Вился от самовара тоненьким буравчиком пар, и гудело в нем что-то низко
и задумчиво, по-шмелиному, безразлично относясь к тому, что говорил этот
маленький сухой старичок с большим резким голосом.
Но за дверью, неплотно прикрытой, стояла и слушала Антонина, и для нее
этот голос был, как ветер в лесу: сбивал и крутил яркие желтые листья и
кучами укладывал их на рысьих тропинках, на земле у корней, на черной воде
болот. И тишина, пахнущая кипарисом, колыхалась около нее, трепеща крыльями,
и, отлетая, уносила с собою тяжелые призраки двух уродов, тоскливо торчавших
все время рядом с ней.
Смелее гляделось в черные окна, и казалось, что там теплеет земля и
зажигаются, как свечи, алые цветы под снегом.
Бердоносов держал в руках изъеденные по углам старинные синие листки и
читал медленно букву за буквой, точно нанизывал их на длинную нить:
"Аще не воспокаетеся, спущу на вас камения горячие и воду кипящую. Есть
ли воспокаетесь, дам вам дожжа и теплоты солнечной, во время плодов земных,
наживется всякого изобилия больше прежних лет. Есть ли не воспокаетесь,
спущу на вас птицы черные, носы железные, головы у них львовы и волосы
женские, и поедят плоть вашу и сердца ваши. Небо и земля мимо идут, но
словеса мои мимо не прейдут. Уже вам, окаянным, многие времена и лета были,
и дни ваши скончаваются, престол господень поставляется, судебные книги
раскрываются, и все дела ваши обличаются. Аз есмь господь ваш Исус Христос,
приду судить живых и мертвых и воздам коемуждо по делом его..."
- Да... вон оно как, - останавливаясь и протирая уставшие глаза, шумно
вздыхал Бердоносов. - Одначе листки по углам попортились, подклеить надо.
- Плесень! Тлен! - махал руками Георг, и лицо его делалось свирепым и
насмешливым. - Стопудовый камень в землю угряз, а вывезти некому! Огненные
кони вывезут. Не иначе. Только они могут, а больше никаких средств нет. Но
запрячь их нужно, коней!
Он выставлял вперед сухой палец, и палец казался страшно тонким и
длинным, точно указывал в бесконечность.
- Это я их запрягу, потому что мне дана сила... - добавлял он,
торжествуя. - Всей вселенной император, Аз Слово Георг!.. И титула-то такого
не было, никто не слыхал. Я его первый увидел на облаках ночью и в слова
вложил, - значит, это я самый и есть Аз Слово Георг!
Шли какие-то страшные тени, седые, с кивающими головами, шерстились, и
шерсть была собачья, висела клочьями. Выходили из темноты медленно и