"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Лесная топь (Поэма в прозе)" - читать интересную книгу автора

Обедали все вместе за общим столом, и слепая бабка Агафья и Антонина, -
и, в упор глядя на Антонину, говорил Бердоносов:
- Гляжу раз, идет по улице фертом, - ах, волки тя ешь, - это Зайцев-то!
Около самой пристани прошел с шарфиком. Любопытно... Сем-ка думаю, возьму
его в лес для-ради души спасения... И ему польза, а то ведь с голоду
сдохнет, урод. Взял... А он... А он вон какую штуку удрал, хе-хе-хе-хе!..
Смеялся он, точно черепки в яму сыпал, и как-то сразу, не кончая
последнего слова. Большое, лобастое, как у волка, лицо его было страшным,
когда он смеялся; наливалось кровью, морщилось вздутыми морщинами,
становилось зубатым и безглазым; и большой мясистый нос крыльями раскидывал
по лицу хищные ноздри.
Вдруг останавливался, делался желтым и старым и вздыхал:
- На твоей душе грех, молодайка! Теперь он с шарфиком-то на шее по лесу
ходит, спокою ищет, а его нет... Где топь, там и он. Захочет на бересте
молитву написать, а нечистый под руку толкает... Вон оно что.
Все при нем ели молча, - боялись, даже слепая Агафья.
Антонина выходила из-за стола, вытирая слезы.
- Поплачь, поплачь, - говорил ей в спину Бердоносов. - Подумай об нем,
окаянном, может, он тебя пожалеет, ночью приснится, красавчик такой,
хе-хе-хе-хе!..
Крестилась, бросая ложку, Александра, и слепая бабка передергивала
жирными плечами от противного смеха.
Входил со двора Тиша, опускался на колени перед Антониной, чтобы
погладила, и полз, не подымаясь, к столу.
Антонина уходила и слышала, как говорил Бердоносов:
- Хлопот он мне наделал, Зайцев. Уголовное дело, как же! Как смел
повеситься без их приказания? Мухи на лбу не убей! Ни дунь, ни колыхни, как
в болоте!
Она знала, что тело сторожа долго лежало в сарае, пока приехал кто-то с
золотыми пуговицами, посмотрел издали и разрешил зарыть.
Зарыли его в лесу около дороги и поставили на могиле вместо креста
березовый кол, - были твердо уверены все, что таким не годится ставить
крест, как погубившим душу. Потом кто-то выдернул кол, остался чуть видный
бугорок под кустами орешника.
Фукала лесопилка, задыхаясь от усилий, точно кто-то большой, как вся
просека, хотел подняться из леса вверх и не мог, - зажала топь.
Да и не стоило подыматься вверх: неподвижно торчали там плотно вбитые в
синеву серые тучи, везде ровные, как хорошо сработанный войлок, и точил
дождь днем, вечером, утром - всегда одинаковый, мелкий, холодный и острый,
как железные гвозди.
Лениво висели густые белые туманы. Они выползали по ночам из лесных
болот, как из глубоких нор, сплетались гибкими руками и цепенели.
И под тройной оградой - занавесок, тумана и туч - темно было в
бердоносовском доме, как в слепых глазах Агафьи.


IX

К Бердоносову, когда он был в лесу, приезжал иногда маленький жилистый
старичок Георг, мелкий хозяин-скорняк из соседнего трактового села, Нижнего