"Сергей Николаевич Сергеев-Ценский. Сад (Повесть)" - читать интересную книгу автора

челноков с водою, тихо, невнятно и влажно, и вполголоса, но громко для такой
прозрачной ночи говорил Онисим Шевардину:
- Рыба, она ведь тоже не зря по всей реке ходит: она свое место знает,
- прямо слободами живет, как люди... Правда истинная, свое место завсегда
знает. Мы уж сколько лет рыбачим: здесь сула такая, например, а здесь -
другая, на спине полоса темнее. Здесь вот, в этом месте, где дубки, - коряги
на дне, - здесь сазан; такой тебе сазан несметный, не выловишь! И здоровый,
стерва! На крючок попадется, если струмент плохой, слабый, значит, все чисто
порвет и уйдет... Прямо как боров! За дубками - там вырезуб по верху ходит.
Этот ни за что на удочку не попадается, ходит и ходит, мелочью, сенгавками
питается... Тоже не кое-как, свое место тоже знает... А если чабака хочешь
пымать, этому принаду нужно... Хоть чабаку, хоть сазану обязательно принаду,
без этого не пойдет. Он в глуби, посередке ходит... Вот ежель пустить гарца
два жита пареного, так от середки да к берегу полосой, с вечера принадить, а
утром притить - отбою не будет! Все крючки и лески порвет! Ежель дорогие -
не порвет, а такие, простые, - все чисто порвет, приходи, кума,
радоваться...
Вода журчала под челноками, и светлые пятна дробились сзади их в
длинные искристые цепи.
В свете месяца молчаливо ехавший стороной Драный, серебристый по краям
рубахи и картуза, казался таинственным и многодумным и был похож на большую
осторожную птицу, готовую ежеминутно нырнуть в воду.
Впереди, издалека видная, светлолистая ветла окунулась с берега в воду,
точно припала пить, да так и застыла.
- Вон это место видишь? - кивнул на нее Онисим. - Это место - сомовое,
тут омута скрозь, тут сом... Не так давно с кобылу сомов вытаскивали, по
пуду зебры одни... Теперь уж таких нет, ну, тоже здоровые попадаются.
- А за что Семена секли? - вдруг громко перебил Шевардин, и свои же
собственные слова вдруг показались ему лишними и жесткими для такой тишины и
такой бесплотной дали.
- Семена-то? - Онисим обернулся к Семену и крикнул: - Семен! За что
тебя драли, спрашивает?
- Ладно, за что... - буркнул сзади Семен.
И все замолчали.
Над водой неровно трепетали, гоняясь за лодкой, то появляясь, то
исчезая, маленькие летучие мыши.
Черный лес слева казался только траурной рамкой для залитого лунным
светом белого леса справа.
Где-то впереди, должно быть, в мелком заливе, слышно было, щекотали в
тине носами и тихо крякали дикие утки.
- Драли его за то: не бунтуй, - заговорил, закуривая новую цигарку,
Онисим. - Бунтовщик он у нас оказался, пошел черкесов бить... За то его и
драли... Тут такое дело было, куды! И черкесы наших побили, и наши черкесов
побили, а драли только наших, - каких сослали, какие в острогу сидели.
Генерал Грабин приезжал, значит, чтобы усмирять это дело... Приехал он,
конечно, с удочками, складные такие, с колечками, в ящике их привез...
Охотник до этого был, а у нас река, она известная, рыбная... Нужно только
места показать, а к кому оборотиться? Ну, становой меня же знает, постоянно
рыбу ему вожу, сичас ко мне... Так я, значит, и остался здрав и невредим.
- То-то и дело... Простой это случай такой, - ввернул Семен.