"Слава Сергеев. Я ваш Тургенев" - читать интересную книгу автора

приехал в этот район Москвы, который люблю и в котором редко бываю. По пути
я купил в киоске оппозиционный журнал (ныне закрыт), улыбнулся проходящей
девушке (была красивая) и пару раз переспрашивал, правильно ли я иду.
Здание их газеты, завернув в нужный переулок, я нашел почти сразу, так
как когда-то, еще не зная, что он там работает, проходил мимо по своим делам
и видел вывеску. Я вошел во двор и, поглазев на висящий у входной двери
бронзовый колокольчик - прямо как из книжки про Винни Пуха, - зашел. Этот
колокольчик, просторный и как-то по-человечески отремонтированный холл с
вежливой охраной, без всякой агрессии одним глазом заглянувшей ко мне в
паспорт и спросившей, знаю ли я куда идти (тут я вообще растрогался),
настроили меня на оптимистический лад. Я поднялся к нему на этаж и, пройдя
через пару залов, где опять рядами стояли компьютеры, но народ за ними сидел
какой-то нормальный, совсем не пафосный (кто-то курил на рабочем месте,
кто-то дремал, а кто-то вообще раскладывал пасьянс), свернул в боковой
проулочек, переспросил у какой-то полненькой, с живым интересом посмотревшей
на меня девушки номер комнаты и, открыв дверь, оказался в маленьком
кабинетике с горящим компьютером и книжными полками, конечно, во много раз
меньшем, чем на "Маяковской", но вполне уютном. Хозяина не было.
Единственным новшеством по сравнению с "Маяковкой" были стоявшие на полках
две небольшие иконки. Я хотел пошутить, когда он придет, но потом передумал:
что, собственно, шутить, когда я и сам в церковь хожу и образа дома
поставил - и тоже на книжные полки.
- Вы С.? Он куда-то вышел, - сказала заглянувшая вслед за мной давешняя
полненькая девушка. - Подождете?
Я кивнул, и она вышла.
Дальше... Я даже не помню, собственно, что было дальше. Он пришел, мы
немного разговаривали, он работал за компьютером, куда-то выходил, приходила
полненькая девушка, еще какие-то люди.
- Моя помощница, - сказал он. - Познакомьтесь, это Катя. Катя, это С.
- Ничего себе задик, - сказал я, когда она вышла, - она, по-моему, на
вас как-то смотрит... Как-то так.
- Да я знаю, а что мне с этого. Ей тридцати нет, а мне шестой десяток.
- Ну и что?
- Нет, это не мой стиль, я не могу.
Я удивился:
- А что, немного взбодритесь... (Он выглядел каким-то усталым и почти
сразу опять стал говорить, что он старый, усталый и что ему все надоело.)
- А чего мне взбадриваться, я и так бодр.
- Вот и хорошо, девочке тридцать; видно, что не дура и относится к вам
неплохо.
- Да вы просто сумасшедший! Что мне с ней делать?
Я даже немного развеселился:
- Нет, честное слово, зря. У меня лет пять назад был короткий роман с
одной девицей из вашей газеты (это правда), она была очень чувственна.
Он мельком посмотрел на меня:
- Из какого отдела?
Потом мы ходили пить кофе в редакционное кафе на этаже (мне очень там
понравилось - теплый дизайн, низкие цены, какие-то неплохие картинки на
стенах и цветы на столах), мы уселись за столик в углу, сотрудники, как
когда-то на "Маяковской", посматривали в его сторону. Я сказал ему об этом.