"Слава Сергеев. Я ваш Тургенев" - читать интересную книгу автора

Контора была отечественной и снимала этаж в каком-то огромном советском
"ящике", точнее, - бывшем "ящике", в котором остались все прелести старого
режима типа проходной с турникетом, когда-то помпезного, а ныне обшарпанного
и темного вестибюля, большого лифта с чуть ли не сожженными кнопками, да
плюс "новый порядок" на их этаже - абсолютно стерильное помещение с
пластмассовыми компьютерными перегородками и ковролином - ни единого
цветка - и какими-то надменными пидорами, которые повстречались мне в
коридоре. Так сказать, новое вино в старых мехах.
Вот, a propos, преимущество женской конторы подобного типа - там все же
тетки работают, пусть долбанутые на феминизме, но тетки, то есть кто-нибудь,
глядишь, принесет цветочек, повесит какого-нибудь смешного мишку на
компьютер или занавеску на окно, а заглядывающие по делам голубые (глянец,
как же без них) выглядят на этом фоне как-то даже забавно. Не подумайте, что
я что-то имею против геев, это дело вкуса, просто все вместе - пластмасса,
совок плюс геи - это было как-то тоскливо.
Ну вот, я приехал, мой паспорт переписали - раз внизу, наверху вторично
(какой-то бритый козел в голливудской униформе) и, связавшись с редакторшей
по телефону, милостиво кивнули: идите. Я прошел, редакторша вылезла из-за
своей конторки, у нее отсек был побольше, чем у остальных, и располагался на
возвышении, чтоб, как я понимаю, было видно, кто чем занимается в рабочее
время. Тетка была, естественно, внешне страшная, но вся разодетая в какие-то
супермодные тряпки, и она сначала спросила, закончил ли я Литинститут или
журфак, и, когда я сказал, что ушел с третьего курса, задумчиво заметила:
ну, писать-то вас научить, наверное, успели (?!), и почему-то стала мне
рассказывать о прелестях работы в их бабл-гаммовой фирме и ругать-вспоминать
свою когда-то вольную жизнь.
Короче, я вывалился оттуда через минут сорок в совершенно невменяемом
состоянии, некоторое время шел, не разбирая дороги, просто куда глаза глядят
и опомнился только в каком-то павильончике недалеко от метро, где хлопнул
подряд две рюмки водки, которую закусил какой-то корейской острой морковкой
на первое и светлым пивом на второе. После этого я смог различать лица,
вспомнил, что неподалеку редакция Н. Н., и, не раздумывая, позвонил.
Все-таки он же претендовал иногда, можно сказать, на роль старшего товарища,
а мне был нужен в тот момент совет, а лучше просто несколько человеческих
слов, чтобы мне перестало казаться, что теперь весь мир будет таким - с
мрачными советскими вестибюлями в основании и безжизненными
пластмассово-ковролиновыми офисными этажами наверху. Пока я не выпил водки,
честное слово, я был близок к настоящей панике, мне казалось, что за тот
год, пока я сидел за своим компьютером, проедая накопленные в дамском
журнале запасы, мир неожиданно и решительно изменился.
"Как я не увидел этого и что же делать теперь?" - почти в истерике
думал я.
Когда я сказал, что я рядом, он против ожидания не стал выпендриваться
и нудить, как сделали бы это многие, увы, очень многие мои нынешние
знакомые - что, мол, я же вам говорил, лучше до двух, что времена меняются и
у нас сейчас как раз начнется сдача номера, что же вы пришли не вовремя и т.
д., - он только сказал, что не сможет толком общаться, потому что сдача, а
зайти я, естественно, могу и он будет очень рад. Он сказал точный адрес, а
я, услышав, что меня где-то ждут, немного успокоился и медленно пошел в
направлении его газеты, поглядывая по сторонам и про себя даже радуясь, что