"Слава Сергеев. Москва нас больше не любит " - читать интересную книгу автора

улице никогда не хамили? Хамили. А тогда - для кого я это все делаю, иду на
марш, рискую собой? Кто что-то понимает, понимает и без антифашистского
марша. А кто не понимает, не поймет и с десятью маршами. С двадцатью.
Все равно, все решится не сейчас. Не так. Похоже, что "нецивилизованным
путем". Или позже, это в лучшем случае. Мы все надеемся, и будем надеяться
на лучшее - если не думать об исторических привычках our country. Еще,
возможно, современные технологии сделают свое дело и победят бюрократию.
Цена на нефть упадет... И так далее, и тому подобное.
Так какой смысл туда идти?"

У нас такое пока невозможно

Мой приятель-актер уезжал, и я поехал его проводить на Казанский
вокзал. Приятель участвовал в съемках фильма о Гражданской войне в Сибири.
Адмирал Колчак, крестьянские бунты, все такое. Сейчас это модно.
В дороге мы разговаривали о кино, смотрели на ярко освещенные улицы, и
даже шум, пыль и бесприютность огромного ангара вокзала не смогли сбить наше
хорошее настроение. В дорогу приятель купил ярко-оранжевый номер свежего
мужского журнала, и, оставив его вещи в купе, где хорошо пахло кожей и,
уютно гудя, горел желтым светильник на потолке, мы вышли покурить на перрон
совсем довольными. Было какое-то хорошее настроение, которое иногда дают
комфорт, деньги и хорошее общение. Когда поезд тронулся, я медленно пошел
обратно, тоже купил номер красивого мужского журнала и на ходу стал снимать
с него блестящую целлофановую обертку.
Выходил я не через здание вокзала, а коротким путем - налево, в арку, в
тихий Рязанский проезд, что тянется вдоль вокзала, а потом, петляя, выведет
вас почти к Елоховской церкви и метро Бауманская. Выйдя под открытое небо и
торопясь покинуть привокзальную площадь, у самого окончания тротуара я вдруг
увидел лежащих вповалку людей. Их было много, человек двадцать, какие-то,
как сейчас говорят, черные, в основном женщины и дети, хотя с ними было и
несколько мужчин. Приятель уезжал поздно, и люди на тротуаре почти все
спали, лежа на голом асфальте, они накрылись сверху большой полиэтиленовой
пленкой, которой в деревнях иногда прикрывают теплицы. Они лежали так тихо,
что я едва не наступил на них. Вообще, пока я не увидел, что кто-то с
дальнего края шевелится, я даже подумал нехорошее.
Знаете, не могу сказать, что я вообще не видел в Москве, чтобы люди
спали на улице, или на вокзале, это было, но один-два человека, бомжи, а
чтобы в таком количестве - нет. И вокруг ни милиции, ни скорой, никого.
Мимо проходил водитель из междугороднего автобуса, - знаете, они там
сбоку, у железнодорожного моста всегда тусуются, - и по глупости я спросил у
него, кто это.
- Какие-то беженцы, - он пожал плечами. - Азиаты... Или на работу
приехали, а ночевать не на что. Не знаю. Тебе-то какая разница? Не покупай у
них ничего, обманут. Х.й с ними!
И пошел дальше со своей пиццей в коробке. Он в пиццерию соседнюю
ходил - там недалеко. А я, несколько раз оглянувшись, тоже пошел дальше и,
дойдя до сталинской высотки на Красных воротах, уже почти забыл про вокзал и
этих людей под пленкой, а глядя на огни и рекламу, думал, в какой клуб или
кафе мне пойти: не хотелось заканчивать вечер.
Остановился на одном ночном кафе на Мясницкой, там бывает смешная