"Слава Сергеев. Москва нас больше не любит " - читать интересную книгу автора

ужасов войны. Чтобы заглушить возникшее чувство вины, Хайдеггер хотел
удочерить и увезти с собой 10-летнюю девочку - крымскую татарку, но потом
почему-то отказался от этой мысли.
Когда в маленький портовый Зурбаган приходит круизный теплоход, это
всегда событие и немного напоминает Феллини. Белые лайнеры возвышаются над
маленьким портом Зурбагана, как дома, их видно почти отовсюду, и когда вы
поднимаетесь по улице вверх от порта, оглянувшись, вы сразу видите и палубы,
и сигнальные флажки, и окна кают, и даже деревянные поручни на бортах. В
порту сразу собирается молодежь, и местные девушки, стоя на набережной,
подолгу смотрят на корабль.
Но конкретно этот немецкий лайнер "Lili Marleen" - он для пенсионеров,
студентов и так называемых "бюджетных туристов", его очень большим не
назовешь, у пенсионеров и студентов (в основном они пользуются услугами этой
компании) - не очень много денег.
Лайнер подходит, старики высаживаются и по двое и по трое гуляют по
набережной и ближайшим улицам, впрочем, не удаляясь далеко от порта.
По-видимому, им сказали, что это опасно. Корабль стоит часа четыре-пять,
потом уходит.
Когда я увидел этих стариков и услышал немецкий язык, я не сразу
сообразил, кто они, и сначала, как все русские в таких случаях, умилился и
завздыхал: вот, они могут это себе позволить, а наши?... А потом, когда
сообразил, кем они могут быть, меня как толкнуло - так что, этот пароход
идет по местам боевой славы?! Но потом я присел на лавочку и немного
успокоился. На вид немцам было в среднем лет по семьдесят, то есть в годы
войны они ходили в школу, а здесь скорее были их отцы. Их матери в
большинстве радостно кивали головами под лай г-на Шикельгрубера и Ко в
радиорепродукторах в 1930-х годах и испуганно втягивали эти же головы в
плечи под вой авиационных бомб союзников спустя десять лет.
- Все так замечательно начиналось... - лепетали они, прижимая к себе
моих пожилых соседей с соседней лавочки, - Main Gott, Германия стремительно
возрождалась после двадцати лет унижений и Веймарского воровства...
Лени Рифеншталь писала в своих воспоминаниях, что когда задержавший ее
американский офицер показал ей снимки детей-заключенных из Освенцима, у нее
началась истерика.
Впрочем, - зло думал я, - вот эта бабуля и вот этот дед по соседству
еще вполне могли стать членами "гитлерюгенд" в конце войны. Подойти и тихо
показать карточку FBI: герр и фрау Шмидт? Вы помните, как вскидывали руки в
нацистских приветствиях в школьном дворе этого чудесного города? Здесь,
неподалеку? Вы задержаны до выяснения обстоятельств.
В общем, какой-то "Жестяной барабан".[3] Вы будете смеяться, но я не
сразу себя остановил, сидя на знаменитой площади Зурбагана перед почтамтом и
памятником Ленину, представляя себе эту чепуху и глядя на фонтаны и море.
Хорошие мысли при таком пейзаже.
- А вдруг родители именно этих, сидящих на соседней скамейке румяных
стариков, были антифашистами по убеждениям и в 1945 году не смогли даже
толком порадоваться победе, в таких ужасающих развалинах находилась
Германия? - сказала мне жена. - По закону бутерброда так оно обычно и
бывает. Или это были обычные люди, чьи родственники просто погибли здесь в
действующей армии. Без всякой идеологии. Если бы они отказались от военной
службы, попали бы в лагерь. А ты бы им нахамил.