"Слава Сергеев. Москва нас больше не любит " - читать интересную книгу автора

внимания" и искать для всех оправдания.
Один еще молодой, другой уже старый, третьему никто ничего не объяснял
(никогда), четвертого мама в раннем возрасте оставила у бабушки и уехала с
чужим дядей, у пятого сексуальные проблемы, и они все сердиты за это на весь
мир... Нет сил, понимаете? Короче, осадок от общения вышел неприятный.
Плюс еще в феврале дело было, все уже устали от зимы, авитаминоз, потом
зимой в том году стояли какие-то совершенно аномальные морозы, доходило до
минус 30, рано темнело, - короче говоря, когда мы к десяти вечера приехали
на Никитскую, где философ жил на съемной квартире (постоянно он жил в
Лондоне), настроение у меня было, честно говоря, не очень хорошим.
И, когда после первых приветствий философ попросил не задавать ему
общих вопросов, - спрашивайте что-то конкретное, - сказал он, - если у вас
лично есть ко мне вопросы, я отвечу, - я почти сразу спросил его: а что
делать, если идешь ты по улице, и даже не по улице, а встречаешь где-то
вроде бы милого человека, и он вдруг начинает нести всякую дичь? Например о
политике? "Плюнули на ботинок" - назвал я свои ощущения, хотя был не очень
точен, так как что мне лично с того, что младшая коллега жены - и еще 1 000
000 ее российских подруг - не понимают, откуда взялись их сd-плейер с
Мадонной и модная майка Mango?
- Так это же не вы несете чепуху, - сказал философ. - Если бы вы - еще
можно было расстраиваться.
- Но они же не понимают, - сказал я, - куда это может привести!
- Может быть, и не понимают, - сказал философ. - Но, может быть, это их
дело - нести чепуху и не понимать, куда это их может привести, откуда вы
знаете? Вы же понимаете?
- Вроде бы.
- Ну вот, - он засмеялся.
Я хотел сказать философу, что это общее и многочисленное непонимание
элементарных вещей меня пугает, причем пугает не содержанием, а именно
количественными показателями, так сказать, числом непонимающих, и почему-то
вспомнил, как один мой очень милый знакомый, актер по профессии, сидя в
модном и дорогом кафе неподалеку от места нашего интервью с философом, за
чашкой кофе по-венски, как-то сказал мне, что "очень не любит
американцев", - я как раз просматривал газету, и там, по-видимому, была
какая-то звонкая статья на эту тему, - но я вдруг подумал, что, может быть,
философ прав, и надо легче относиться к подобным вещам?
И, к тому же, слова моего знакомого - следствие не только
профессиональной (sorry-sorry) актерской глупости, но и дурацкой сегодняшней
моды на все антиамериканское - кроме, конечно, их машин и недвижимости.
Ведь была же такая мода в Европе, особенно во Франции в 1960-х годах.
Сам лично видел где-то, как мой нежно любимый Годар в одном своем фильме
того времени брякнул какую-то ерунду про СССР, типа "при капитализме тоже
нет свободы!", позируя перед камерой в "интифаде", а до публикации
солженицынского "Архипелага" массовым тиражом быть "другом нашей страны" во
Франции считалось просто-таки хорошим тоном. Так что коллега жены, она что -
повзрослеет и, может быть, поумнеет.
- Поймите, - сказал философ, - все как-то устроено. Justice of it
all, - как говорил Гурджиев. - Справедливость всего этого.
Мне очень нравилась эта фраза, я где-то уже слышал ее, но не знал, что
она принадлежит Гурджиеву. Еще я со стыдом вспомнил, что у меня уже