"Слава Сергеев. Места пребывания истинной интеллигенции " - читать интересную книгу автора

А девицы уже оделись и, можно сказать, выходят.
Хорошо возле кафе оказался ларек с мягкими игрушками. Стрекоза
остановилась, и мы их догнали. Я сказал:
- Здравствуйте.
Девицы оглянулись:
- Здрасьте.
- Мы сидели вместе в кафе... - начал я.
Но тут Воропаев меня прервал:
- Мадмуазель, - обратился он с изысканной вежливостью и актрисе. - Вы
помните Ницше?
Я зажмурился.
Актриса с испугом на него посмотрела:
- Кого?!..
- Как вы думаете, мадмуазель, - сказал Воропаев и сделал эффектную
паузу (я зажмурился сильнее) -... на кого я сейчас больше похож: на
верблюда, льва или ребенка?..
Актриса, оправившись от первоначального испуга и поняв, видимо, нашу
безобидность, устало посмотрела на Воропаева:
- Вы похожи на... она чуть помедлила (возможно пытаясь сдержаться), на
козла.
Стрекоза прыснула: - Ну зачем ты так... - И они быстро отошли.
Воропаев печально улыбнулся: - Я сам подставился, да?
Я покачал головой: - Не обращай внимания. Оказались дуры. Или очень
устали.
- Да нет, - сказал Воропаев, - я сам...
Мы медленно двинулись в сторону Калининского. Я сам, - повторил
Воропаев. Плюшевый крокодил из корзины с неигрушечной злобой, выпучив глаза,
скалился на нас огромными плюшевыми зубами.
- Нельзя было задавать умных вопросов, - сказал я. - Надо было про что
угодно, только не про Ницше...
- Почему у тебя нет знакомых женщин легкого поведения? - требовательно
спросил Воропаев через несколько минут. - Почему? Во-первых, теперь это
модно. Во-вторых, не иметь таких знакомых глупо. В-третьих, несовременно.
Кстати, среди них есть настоящие интеллектуалки. Вот у меня недавно была
одна. С месяц назад. В первый раз я отдал ей ползарплаты. Двести баксов.
Сто - такса, и еще сто от себя. За профессионализм. Во второй она пришла
так. Без денег. Сводня говорит: влюбилась... У нее был муж,
офицер-подводник. Полковник в отставке. Два года назад уехал в Польшу на
заработки и пропал. Я читал ей Цветаеву. Потом Брюсова. Два раза трахнул в
подъезде. Знаешь дом Сумбатова-Южина, во дворе еще сирень, вот там, потом
говорю: я так больше не могу. Не могу, потому что это серьезно...
Было почти на 100 процентов ясно, что Воропаев врет. Полгода назад его
выгнала жена. Ушла к другому. Я хорошо знал их семью и всю историю, по
нынешним временам вполне обычную в Москве.
Когда-то, когда Воропаев гулял, она приезжала ко мне жаловаться. Потом
устроилась в инофирму. Потом завела любовника. Потом выгнала Воропаева.
Как-то, по собственному почину и на правах старого друга, я позвонил
ей, пробовал заступаться. Она сказала: мне нужен мужчина, а не третий
ребенок тридцати восьми лет. Я устала.
Что я мог ей ответить? Взывать к милосердию спустя четырнадцать лет