"Ирина Сергиевская. Флейтист" - читать интересную книгу автора

Ирина СЕРГИЕВСКАЯ

ФЛЕЙТИСТ




Прощай, Флейтист.
Я закрыл его покрывалом и рассмеялся, что было нехорошо и неуместно
при покойнике. Мелкий этот смешок горохом рассыпался по комнате, закатился
под буфет, застрял в щели паркета и начал подпрыгивать там. Бред... Или
болезнь. Ладно, покойник извинит меня. Ведь этот покойник - я сам.
Соседи за стеной, не зная о несчастье, праздновали что-то и пели
пещерными голосами: "Поедем, красотка, ката-аться-а..." И это-поминки по
Флейтисту!
Только я кончил смеяться, над Моховой улицей пролился дождь. О, что
это были за звуки! Будто часто и яростно колотили железом по железу. Я
бросился на кухню (там у меня нет окна и всегда тихо), но в этот момент
заревел, затрясся водопроводный кран. Я зажал уши ладонями - не помогло.
Надел меховую ушанку - стало легче. Поверх ушанки намотал шарф. Это
Флейтист не мог позволить себе выглядеть нелепо. Я, Похвиснев Сергей
Васильевич, - могу.
Ходил я по кухне туда-сюда, туда-сюда, и под шапкой копошились,
пожирая друг друга, не давая оформиться во что-то путное, бесхвостые и
безголовые мои мыслишки. Чтобы приструнить эту распоясавшуюся дрянь, я
начал сочинять письмо Котьке Вербицкому на станцию Хоботово, что, кажется,
в Якутии. "Здравствуй, Котька!" Не то, не так - тянет на ностальгические
воспоминания о детстве. Лучше вот как: "Здравствуй, Константин! Пишет тебе
отныне безработный Сережа Похвиснев". Этот вариант я тоже забраковал -
бьет на жалость. Надо так: "Константин, нужны ли тебе подсобные рабочие на
станцию Хоботово? Я знаю одного человека, его недавно выгнали с работы.
Ему тридцать лет. Не пьет. Даже не курит. Разведен. Он готов носить
кирпичи, валить лес, мешать бетон. Можно сказать, у него золотые руки..."
Я остановился. Хоботово ли? В Якутии ли? Может, и не Хоботово вовсе,
а Мамонтово или Волобуево? Последний раз Котька писал мне шесть лет назад,
и за это время могло произойти что угодно. Нет, Котька не поможет. А я
жаждал помощи! Чувство это было животное, дикое. Внешне оно проявлялось в
безостановочных суетливых нелепых действиях: я садился, вскакивал, вновь
садился, открывал и закрывал шкаф, царапал вилкой клеенку, проделывал
странные манипуляции с веником.
Чуда я не ждал. Отчаяние мое было совершенным, законченным, как
геометрический черный круг. Я ходил и ходил по краю этого воображаемого
круг, вдруг решившись, ступил в него и тотчас полетел в бездонную яму...
...Я падал, не имея власти ни над своим телом, ни над душой. Память
моя взрывалась, и каждый новый взрыв рождал образы и звуки давно,
казалось, позабытые.
Звуки вылуплялись из хаоса, множились, соединялись невероятным
образом и сливались в хор.
- ...По синим волнам океа-а-на...