"Иннокентий Сергеев. Амулькантарат (цикл: Дворец Малинового Солнца)" - читать интересную книгу автора

я заметил, что он начинает скучать, но из вежливости не решается прервать
затянувшуюся бесплодную схватку, которую я вёл с невидимым своим
противником, выделывая презабавные прыжки и нелепые выпады.

...
Зевота заразительна.
Ночь всё равно бы когда-нибудь кончилась.

На столике подле кровати горела свеча в высоком стройном подсвечнике.
Раздеваясь, я осмотрелся.
Комната эта, приспособленная под спальню,- а сделано это было явно по
случаю и без какого-либо предварительного замысла,- одной своей стеной
сообщалась с библиотекой, вернее сказать, не стеной, а стеллажом, плотно
заставленным книгами, коих видны были только обрезы. При желании можно
было изъять какую-нибудь из этих книг и прочитать название, повернув её к
себе корешком, или посмотреть, что там делается в библиотеке, или же
наоборот, заглянуть из библиотеки сюда, чтобы... ну хотя бы для того,
чтобы узнать, лёг ли я уже спать. Помимо книжного стеллажа комнату
соединяла с библиотекой дверь,- судя по тому, как искусно она была
замаскирована, потайная,- которой я не заметил ни теперь, этой ночью,
когда утомлённые бесконечной беседой, мы позволили себе наконец заметить,
что время уже близится к утру, и пожелав друг другу спокойной ночи,
разошлись по своим спальням, ни на следующий день, когда, проснувшись, я
немедленно отправился на поиски хозяина дома, даже не напудрившись и
приведя себя в порядок без должного тщания, совершенно забыв о том, что в
доме могут быть гости, и не знал бы о ней ещё дольше, когда бы сам
господин архивариус любезно не показал мне её, отдав ключ и тем самым
предоставив возможность,- хотя и не без некоторой иронии со своей
стороны,- пользоваться ею, когда я того пожелаю и в любое время.
Покончив с раздеванием, я присел на край кровати и попытался извлечь
какую-то из книг, стоявших на ближайшей ко мне полке, подумав, что чтение
поможет мне отвлечься от мыслей, которые всё ещё не отпускали меня и
грозили не дать мне уснуть, но книги эти были столь плотно прижаты одна к
другой, что мне этого не удалось. Когда же я потянул сильнее, выдвинулось
сразу несколько книг. Разбираться в них представлялось делом утомительным,
и, оставив затею с чтением, я задул свечу и забрался под одеяло. Тем более
что и время было уже............позднее..........

......всполохи над ночной равниной............... на тонких голубых
усиках, посредством которых они опираются о лёд и скользят, то вспыхивая,
то вновь погружаясь в темноту... малиновые молнии зигзагами рассекают
фигуры танца, и... она хохочет, запрокинув лицо и срывая с себя
обнажёнными руками целлофановый дождь... пронзительные всхлипы труб, и
судорожно... падают и, распластавшись на льду, силятся подняться и падают
вновь, фигурки паяцев, срываясь с натянутых нитей, невидимых так высоко,
падают, замедляясь в падении, и зависают на миг, чтобы снова взлететь, и
снова... прыгают сквозь огненные кольца и что-то кричат, огненные клоуны с
густо набеленными лицами бьют в барабаны, рассевшись вокруг на
корточках... в проруби всё быстрее, быстрее... вторя движениям
механических кукол, они... выплеснула в огонь, и пламя, взорвавшись...