"Юрий Сергеев. Становой хребет (Роман) " - читать интересную книгу автора

Эх, разжиться бы золотом и вольно бы жить, никому не подчиняясь, в
усладу и беззаботно...
Морозец поджимал. Егор зашёл в комнаты, провонявшие перегаром сивухи.
Со всех сторон наплывал храп. Он пробрался тихонько к спаленке Марфы,
затаился. Сердце колоколом бухало в груди, рука несмело толкнула скрипнувшую
дверь.
Лунный свет наискось лежал на полу и деревянной кровати с бугрившимся
одеялом. Егор притворил за собой дверь, болезненно кривясь губами от её
скрипа, и вздрогнул от насмешливого шёпота:
- Куда ж ты денешься, милок... ить знала, что придёшь. Про страшную
плату забыл... чё стал, пользуйся моментом, покуда пьяненькая и все поснули.
Так и быть, уж приголублю гордеца...
Егор скрежетнул зубами и, пригнув голову, вышёл. В нём всё кипело от
злости, он с грохотом опрокинул подвернувшийся стул, улёгся, не раздеваясь,
на жёсткую скамью. Марфа явилась белой тенью в ночной рубахе, присела у
изголовья, опахнула сладким женским духом.
- Егорша, - тихо и приветно шепнула на ухо, - да что же ты такой
обидчивый. Ить пошутила я, вставай...
- Иди ты...

Дзинь-цзы-хэ взломала лёд, и Егор решился поведать отцу о своей
задумке. Михей выслушал, неожиданно сбил сына с ног ударом чугунного кулака
под дых.
Бил остервенело ногами за непокорство, за свои прошлые грехи там, куда
старшой намеревался идти, за наведённую в грудь бердану и своё унижение.
Взвалил обмякшего и подоплывшего кровью сына на загорбок, отнёс в амбар
и бросил на пол. На двери повесили тяжёлый замок. Своим приказал не кормить
его и не откликаться, если позовёт, а сам ускакал к Якимову.
Затворник пришёл в себя ночью. Хотелось нестерпимо пить, колотило всего
от холода. Он постучал в двери амбара, но никто не отозвался. Треснувшим
голосом проговорил вслух: "Ну, батя, этова я тебе век не забуду!" Сусеки с
зерном затхло отдавали мышами.
Сквозь узкое оконце пробивался тусклый свет ущербной луны. Всё тело
наполнилось тупой болью, во рту было солоно от сгустков крови. Рассудок
замутила отчаянная жажда мести. Егор в ярости заметался, ощупью отыскивая
среди хомутов и прочего добра какое-нибудь железо.
Нашел тяжёлый шкворень от бычьей арбы. Подовздел им плахи потолка, они
шевельнулись, застонали выдираемые гвозди, посыпавшийся сверху сор запорошил
глаза. Открылась щель под крышу.
Страшный пробрался Егор в дом со шкворнем в руке. Мать всполошилась,
запалила лампу. Увидев его окровавленное лицо с безумными глазами,
запричитала. Грохнулась на колени перед иконой.
- Где отец?
- К Якимову подался, видать, запил там. А я собралась тебе молочка
снести, вон черепушка у порога и хлеб. Кожух укрыться.
- Жалко, что уехал... Отмучилась бы ты. Всё, мать! Ухожу я от вас, а то
убью его.
- Да смирись ты, Егор. Остынь! Ведь отец он тебе родной, нельзя так
озлобляться.
- Сказал, всё! Собери харчей на дорожку, - он торопливо оделся,