"Юрий Сергеев. Становой хребет (Роман) " - читать интересную книгу автора

- Настю-ю-ютка-а-а, - раздельно прошептал он, - защита обрела, гляди...
Не брыкайся.
- Да счас, счас. Будь она проклята, эта водка, - побледнела мать лицом
и сунулась в подпол.
Егор тяжело вздохнул и ушёл готовиться к отъезду. Он понял, что отец
затаился до времени и примирения с ним не будет.
Небо захламило тучами, сквозанул по двору северный ветерок, взлохматил
космы сена на омёте и, ничего там не найдя, расхлебенил в задах калитку,
вырвался через неё на волю, погнал гребешки волн по тёмной реке.
Зашумели встревоженные кусты и деревья по берегам, сыпанула в лицо
пшённая крупа первого снега. Потом ухнуло вниз, как из распоротой перины -
сплошной мглой закружился лебяжий пух зимы, неслышно укрывая землю мёртвой
белизны саваном.
К утру, когда Егор и Пронька собрались выезжать, румяное солнце
оплавило всё теплом, закапало с крыш, снег взмок и стал таять на глазах.
Михей позвал старшого к себе в горницу, вынул из-под подушки гранату и,
сожалеючи оглядев её, протянул.
- Возьми, может, сгодится. Пользоваться ею тебя учил. Егор покрутил в
руках страшную игрушку, сунул в карман полушубка. Надел шапку, уже в дверях
обернулся:
- Не обижай мать, прошу тебя...
- Мал ишо поучать, сопли под носом не высохли, - насупился больной, -
поторапливайся назад, работы невпроворот.
- Ладно.
- С карабином по городу не удумай шастать, в кутузку угодишь и отберут.
Схорони в подводе Якимова, - короткопалой рукой закрутил цигарку, -
проваливай, Божий заступник...
Худенькая и длинная Ольга жалась к матери, провожая за ворота братьев.
Звонко прокричала вслед:
- Егорка! Про гостинцы не забудь.
Он оглянулся с улыбкой.
- Помогай дома, коза, - тёплая любовь к сестре разлилась в груди -
неприласканная девка растёт, только и знает работу.
Пронька, возбуждённо сверкая глазами, ловко вертелся в седле, гуртуя
скотину и залихватски щёлкая бичом. Вырвались на волю, три бычка и телушка
взбрыкивали, ошалело носились впереди.
Харитон Якимов был уже наготове. В подводу запряжена пара сытых
лошадей; сыновья, с трёхлинейками за плечами, разминали коней верхом. Марфа
вышла из ворот, сзади её стервенел в лае и гремел цепью неугомонный Байкал.
Одета в короткую шубейку и оборчатую юбку, на голове богатая шаль с
золотистыми кистями. Отчуждённо взглянула на Егора и вяло улыбнулась. Он
нахмурился, беспечно помахивая плёткой, не замечая её, проехал мимо.
Засосала сердце неведомая боль и тоска горючая.
- Ты что же не здоровкаешься, Егор Михеич, - не стерпела она, - или
забыл?
Он не отозвался. Братаны Марфы были в добром подпитии, у Якова из
кармана выглядывала бутылка, заткнутая тряпичной пробкой. При виде Егора,
Яков весело ощерился, хлопая по боку пустым рукавом. Попрекнул:
- Долго зорюешь, сосед, чуток не уехали одни.
- Здорово ночевали, станичники, - весело отозвался Егор.