"Юрий Сергеев. Становой хребет (Роман) " - читать интересную книгу автора

Нос курносоват, губы, как у девки, приманчивые, глаза Настюткины -
большие и отуманены неведомо какими думами. Лоб, как у бугая, и кулаки на
пудовые гири смахивают, - в Труновых, зараза, удался, - вырвалось опять у
Михея, - но казак, хоть куда. А? Марфутка!
Девка озорно прожгла глазами Егора, и у того пыхнули ярким румянцем ещё
не знавшие бритвы щёки. Он потупился, покачал головой.
- Погодю-у, - отмахнулась Марфа маленькой ладошкой, - как стрелять
выучится, тогда пойду за него, а так, хунхуз умыкнёт.
Отец крякнул, вышел в сени. Вернулся с карабином и мешочком патронов,
протянул Егору.
- На вот, чтобы три дня тебя дома не видел. Учись пользоваться. Девка
срамотить будет Быковых! Наловчилась язвить. Уже стреляную дичину в подарок
везёт, разве не позор! Вернёшься и мимо моего картуза мазанёшь - прибью!
Егор взял смазанный карабин, протёр тряпкой и зарядил.
- Кидай, батя, картуз!
Михей пьяно усмехнулся. Поймал за горлышко штоф и шагнул к дверям. На
крыльце допил остатки водки, подмигнул Марфутке, неожиданно легко и резво
пустил вертлявую бутылку над крышей амбара. Стеганул выстрел, тонко
дзинькнуло стекло и запрыгали осколки по тёмной дранке. Всполошенно заорал
петух.
- Молодец, Егор! Не посрамил фамилии нашенской. Забирай карабин - дарю
в обзаведенье. У меня ишо есть. Ну, что? Съела, Якимиха? Собирай приданое,
сватов зашлю. Казачья, разбойничья пора выйдет, - и неожиданно полез
целоваться к сыну. Такого за ним не примечалось уж совсем.
Егор заседлал коня и проводил Марфу до её хутора. Ехали молча,
переглядывались, а как показался дом Якимовых, выдернул он гостью из седла,
скрутил ручищами, неумело и жадно впился в крепко пахнувшие молочным теплом
губы.
- Отпусти, медведь, хребтину сломаешь, - взмолилась она, а руки сами
беспамятно гладят по его твёрдой спине и шее, до обморочности хорошо чуять
себя покорной, - вечерком прискачи, Егорша. На заимку надо отцу харчей
свезти, боюсь одна, - ловко махнула из его рук в своё седло и намётом
скрылась за бугром.
Он разобрал поводья, привстал в стременах и, гикая, поскакал назад,
весело скалясь и оглядываясь. У дома придержал лошадь, чтобы не получить
взбучку от отца за напрасный измор, поехал, мерно покачиваясь в седле,
обивая плёткой остистые верхушки перестойной травы.
Егор опомнился от мыслей, остервенело загрёб вилами навоз и без отдыху
проработал до обеда. Мокрая овечья парка прилипла к спине, щипал глаза
едучий пот. Он смахнул его тыльной стороной ладони и обернулся на оклик
матери:
- Егор! Ить надорвёшься так, вот ошалелый... Пошли обедать.
- Счас, чуток покидаю, чтоб потом не затеваться.
- Опосля управишься, не убивайся так. В меня ты удался, на работу
жадный до зверства. Передохни...
Он, всё же, дочистил навоз и пошёл к дому. Сладко ныло внутри от
предвкушения встречи с Марфушкой, ещё чуялся привкус её губ и ленивая
томность виделась в её глазах. Окатился по пояс холодной водой, переоделся в
сухое и сел за стол.
- Лоб бы хучь перекрестил, - угрюмо выговорил отец, - совсем отбился от