"Андрей Сердюк. Вложения Второго Порядка " - читать интересную книгу автора

мыши в голове гнездятся. И нет никого рядом, чтобы дератизацию провести.
А проводник включил кондишен. А мужика уморили ментальные муки. А уснул он.
Ну и пусть поспит солдатик, потому что скоро уже всё потихоньку, вразвалочку
и начнётся... пожалуй.

Кстати, а вы-то случайно не считаете, что смакование собственных обид
является, хотя и патологическим, но удовольствием? Нет? Ну и, слава Богу. Тогда
можете дальше буковки в слова складывать.
И советую, как это делаю обычно я, продолжить, пролистнув, не глядя, первый
десяток-другой страниц.
Чтобы сразу в гущу жизни.
А не юзом по её жиже.
Хотя на вкус и цвет, - сами знаете.


5.

Разбудили Зотова сторонние звуки, подчёркнутые неподвижностью поезда.
Суетливый до потности проводник, пуская (точнее было сказать, - спуская)
похотливые слюнки, заселял в купе даму в красной шляпке и того же - вызывающего
- цвета дорожном костюме.
Даже спросонья было понятно - эксклюзивную дамочку заселял...

И вот меньше всего хотелось Зотову иметь сейчас попутчика, а тем более -
попутчицу, и тем паче - в шляпке. Не то настроение, даже для минимального - на
уровне "извините - ничего-ничего" - общения. А тут! Как там, у Зощенко-то, было:
"Дама в шляпке, чулки фильдекосовые - не баба, а ..." Нужным продолжить.
Но живот подобрал.
И не только не высказал ни единым рецептором своей досады (тут навалились
мамино воспитание и общая культура, - куда от них денешься?), но и с лицемерной
готовностью помог определить на место чёрный пластиковый чемодан, изготовленный,
судя по лейблу, на фирме Nicolay Pidario.

А внутри-то, под шрамом у левого соска, уже начали расползаться кругами волны
тревоги. Пошла, пошла лёгкая рябь волнения. Ещё бы!
Тут такое дело: раз перед глазами красное на чёрном и чёрное на красном, то в
ассоциациях: рок, фатум и судьбина, а также, чёрт возьми, - инферно, вамп и
психо. Классика. Понятное дело...
Но, впрочем, сказал себе: "Фиолетово!" - и отпустило.

А дама, сняв шляпку, с места в карьер принялась рыться - в изготовленном всё
тем же дезориентированным Николя - пухлом саквояжике. Начала она сортировать
свои многочисленные бабьи аксессуары на "необходимые сейчас" и "те, что, может
быть, понадобятся когда-нибудь потом". Пришлось Зотову выйти в коридор,
предоставив ей возможность немного освоиться и переоблачиться в сообразное месту
и времени одеяние.
Там, в коридоре, разглядывая в иллюминатор уже пришедший в движение пейзаж
страны бичей и офицерских жён, он отчего-то принялся рассуждать о превратном
характере общественной морали.
Ну действительно, кому в голову придёт мысль: подселить женщину в гостиничный