"Андрей Сердюк. Вложения Второго Порядка " - читать интересную книгу автора

варенья на перевес уйти, к чёртовой матери, из Истории в Биографию! Уйти, как
учил один могучий старик. Не услышали. Всё веруем, что главные мы здесь...
Интеллигенция! Тьфу1 Прожектёры... Нет, не главные мы здесь, - последние!
-- Что ж вы так жутко интеллигенцию-то не любите?
-- А есть, за что любить? Жалкие рабы своей вялости, трусости и вековой лени.
Боимся жизни и надеемся, что без пота и крови снизойдёт на нас благодать, лишь
за смирение наше, чрезмерное умствование и боголюбие.
-- Ну, вот и явились апостолы практической пользы...
-- И со звероподобным усердием принялись за дела божьи.
-- Считаете меня неправым?
-- Кто мы, чтобы судить?
-- Так к чему спорите?
-- А мы и не спорим. Это вы, батенька, сами с собой спорите. Хотите через
нас, себя в чём-то убедить... Шли мимо, шли. Мы рядом стояли. Заискрило... На
всё воля божья.
-- Не верю я.
-- В бога?
-- Богу.
-- И на то Божья воля.

Ну, всё ясно: двое, которые постарше (отцы), вяло оппонируют тому, что
помоложе (детёнышу). Лишние люди...
И эти, до мурашек на зубах вечно лишние, продолжали выдавать реплики на гора
с мужеством шахтёров, оставленных в забое по решению парткома ещё на одну смену:


-- Из пустого всё, да в порожнее... А ведь и нет иного пути, Митенька, как
уповать на постепенное смягчение нравов людских... Лишь через богоискательство,
лишь через возвышения духа человеческого... Только таким образом и возможно
установление мира социального... На то и уповаем! Тем и промышляем... И в том
видим своё подвижническое предназначение... А что не хочешь принять этого, так
то - по горячности своей молодой, да максимализму, так свойственному неокрепшим
в вере юным душам...
-- И сколь же ждать? А, господа? Век? Три века? До Страшного Суда? А
жизнь-то, господа, у каждого одна! Разве ж можно себя всю жизнь разговорами
одними тешить... когда всё вокруг требует энергичности, практического риска, и
хватки! Да, да, господа, - хватки! Ждать нового человека глупо, когда всяк может
сам стать сим новым человеком. Упустим шанс, и посмеётся над нами...

Тут на сцену из-за кулис бочком вышло ещё одно... действующее лицо - крепкий
высокий мужичонка в малиновой народной рубахе, кушаком подвязанной, да полосатых
штанах, по-простецки заправленных в начищенные до пошлого генеральского блеска
сапоги. И окладистая бородка. И шапокляк на голове...
В его зажатых движениях было что-то такое, что показалось Зотову знакомым. И
в интонациях голоса (вспоминай теперь!) тоже:

-- Я, господа, премного извиняюсь... я поблизости живу... Егор Кузьмич
Клюквин - я... Может слыхивали? - Клюквин и братья... мясобойня на паях и... по
торговой части... Я тут... как сказать... э-э-это самое... милостиво повелеть
соизволил... Как же это... В общем, по всему выходит, я тапереча ваш, с