"Александр Серафимович. Железный поток (Авт.сб. "Железный поток")" - читать интересную книгу автора

Вороной доскакал, храпя и роняя белые клочья, и сразу перед толпой
осел, покатившись на задние ноги; всадник в полосато-красной рубахе, как
куль, перевернулся через лошадиную голову и глухо плюхнулся о землю,
раскинув руки и неестественно подогнув голову.
Одни кинулись к упавшему, другие к вздыбившейся лошади, черные бока
которой были липко-красны.
- Та це Охрим! - закричали подбежавшие, бережно расправляя стынущего.
На плече и груди кроваво разинулась сеченая рана, а на спине черное
запекшееся пятнышко.
А уж по всей толпе, за ветряками и между повозками, по улицам и
переулкам бежало непотухающей тревогой:
- Охрима порубалы козаки!..
- Ой, лишенько мени!..
- Якого Охрима?
- Тю, сказывся, не знаешь! Та с Павловской. Понад балкою хата.
Подскакал второй. Лицо, потная рубаха, руки, босые ноги, порты - все
было в пятнах крови, - своей или чужой? А глаза круглые. Он спрыгнул с
шатающейся лошади и бросился к лежащему, по лицу которого неотвратимо
потекла прозрачно восковая желтизна и по глазам ползали мухи.
- Охрим!
Потом быстро стал на четвереньки, приложил ухо к залитой кровью груди и
сейчас же поднялся и стоял над ним, опустив голову:
- Сынку... сыне мий!..
- Вмер, - сдержанным гулом отозвалось вокруг.
Тот опять постоял и вдруг хрипуче закричал навек простуженным голосом,
который отдался у самых крайних хат, среди повозок:
- Славянская станица пиднялась и Полтавская, и Петровская, и
Стиблиевская. И зараз по перед церкви на площади в кажной станице виселицу
громадят, всих вишают подряд, тилько б до рук попался. В Стиблиевскую
пришли кадеты, шашками рубают, вишают, стреляют, конями в Кубань загоняют.
До иногородних нэма жалости, - стариков, старух - всих под одно. Воны
кажуть: вси болшевики. Старик Опанас, бахчевник, хата его противу Явдохи
Переперечицы...
- Знаемо! - загудело коротким гулом.
- ...просил, в ногах валялся, - повисили. Оружия у них тьма. Бабы,
ребятишки день и ночь копают на огородах, в садах из земли винтовки,
пулеметы, тягают из скирдов цилии ящики со снарядами, с патронами, - всего
наволокли с турецкого фронту, нэма ни коньца, ни краю. Орудия мают. Чисто
сказылись. Як пожар. Вся Кубань пылае. Нашего брата в армии дуже мучуть,
так и висять по деревьях. Которые отряды отдельно в разных мистах
пробиваются, хто на Екатеринодар, хто до моря, хто на Ростов, да вси
ложатся пид шашками.
Опять постоял над мертвецом, сронив голову.
И в недвижимой тишине все глаза глядели на него.
Он пошатнулся, хватаясь впустую руками, потом схватил уздечку и стал
садиться на все так же носившую потными боками лошадь, судорожно
выворачивавшую в торопливом дыхании кровавые ноздри.
- Куды? Чи с глузду зъихав?! Павло!..
- Стой!.. Куды?! Назад!..
- Держить его!..