"Александр Серафимович. Железный поток (Авт.сб. "Железный поток")" - читать интересную книгу автора

два шила, посверкивают маленькие, ничего не упускающие глазки, серые
глазки. Тень от него лежит короткая - голову ей оттаптывают кругом ногами.
А с бруса с большими усами, надсаживаясь, зычно кричит:
- Да подождите, выслушайте!.. Надо же обсудить положение...
- Пошел к такой матери!
Шум, ругань потопили его одинокий голос.
Среди моря рук, среди моря голосов поднялась исхудалая, длинная,
сожженная солнцем и работой, горем, костлявая бабья рука, и замученный
бабий голос заметался:
- И слухать не будемо, и не вякай, стерьво ты конячее... А-а! Корова
була та дви пары быкив, та хата, та самовар - де воно всэ?
И опять исступленно забушевало над толпой, - каждый кричал свое, не
слушая.
- Да я б теперь с хлебом был, коли б убрал.
- Сказывали, на Ростов надо пробиваться.
- А почему гимнастерок не выдали? Ни портянок, ни сапог?
А с бруса:
- Так зачем же вы все потянулись, ежели...
Толпу взорвало:
- Через вас же. Вы же, сволочи, завели, вы сманули! Вси дома сидели,
хозяйство було, а теперь як неприкаянные по степу шаландаем.
- Знамо, завели, - густо отдались солдатские голоса, темно колыхнувшись
штыками.
- Куды жа мы теперь?!
- До Екатеринодара.
- Та там кадеты.
- Никуды податься...
У ветряка стоит с железными челюстями и тоненько смотрит острыми, как
шило, серыми глазками.
Тогда над толпой непоправимо проносится:
- Прода-али!
Этот голос услышался во всех концах, а которые и не расслышали, так
догадались среди повозок, колыбелей, лошадей, костров, зарядных ящиков.
Судорога побежала по толпе, и стало тесно дышать. Высоко метнулся
истерический бабий голос, но кричала не баба, а маленький солдатик с
птичьим носом, голый до пояса, в огромных, не по нем, сапогах.
- Торгуют нашим братом, як дохлою скотиною!..
Из толпы, на целую голову выше ее, расталкивая локтями, молча к
ветрякам пробирается с неотразимо красивым лицом, с едва пробивающимися
черненькими усиками, в матросской шапочке, и две ленточки бьются сзади по
длинной загорелой шее. Он продирается, не спуская глаз с кучки командиров,
зажимая в руках злобно сверкающую винтовку.
"Ну... шабаш!.."
Человек с железными челюстями еще больше их стянул. С тоской оглядел
бушевавшее человеческое море до самых краев: черно-кричащие рты,
темно-красные лица, и из-под бровей искрятся злобно-кричащие глаза.
"Где жена?.."
В матросской шапочке с прыгающими ленточками был уже недалеко, все так
же сжимая винтовку, не спуская глаз, как будто боялся потерять из виду,
упустить, и так же расталкивая густо зажимавшую его толпу, в шуме и криках