"Анри де Сен-Симон. Полные и доподлинные воспоминания о веке Людовика XIV и Регентстве (Избранные главы, Книга 2)" - читать интересную книгу автора

изнемогавший от этого гнета. Горе скоро пресекло его дни. В болезни он не
переменился: на исцеление он не надеялся и в этом мнении был согласен с
врачами, не скрывая, на чем оно основано; об этом уже было рассказано не так
давно, и все, что он ощущал с первого дня и до последнего, постоянно
подкрепляло его уверенность. Какой ужас - сознавать, сколь чудовищная
причина повлекла за собой смерть жены и убивает его самого! И вместе с тем
какой урок явил нам Всевышний! Почему не дано нам до сих пор узнать все
тайные, но столь возвышенные подробности этой смерти, кои только Господь
может нам открыть и кои лишь Ему дано оценить в полной мере? Принц был
подобен Иисусу Христу на кресте. И дело не только в смерти и страданиях -
его величие простерлось гораздо выше. Сколько ласки и вместе с тем сколько
безмятежности во взоре! Какая все возраставшая отрешенность! Какие горячие
порывы к добрым делам, какое стремление уклониться от трона и
ответственности, кою он налагает! Какая изумительная покорность! Какая
пылкая любовь к Богу! Какой проницательный взгляд на свое ничтожество и на
свои грехи! Какая высокая вера в беспредельное милосердие Божие! Какой
благочестивый и смиренный трепет! Какая сдержанная твердость в вере! Какое
мудрое спокойствие! Какое чтение, какие молитвы ежечасно! Какое пламенное
желание принять последнее причастие! Какая глубокая сосредоточенность! Какое
незыблемое терпение! Сколько кротости, какая неизменная доброта ко всем, кто
оказывался рядом! Какое неземное благочестие, торопившее его ко встрече со
Всевышним! Под этим последним ударом Франция наконец пала: Бог явил ей
принца, коего она не заслуживала. Земля была недостойна его: он уже созрел
для блаженной вечности.

24. 1715. О здоровье короля и его смерти

Уже больше года, как здоровье короля становилось все хуже. Сначала это
заметили слуги в королевских покоях, они наблюдали, как ухудшается его
здоровье, но ни один даже слова промолвить об этом не смел. Побочные дети
короля, а верней будет сказать, герцог Мэнский тоже заметил это и,
поддерживаемый г-жой де Ментенон и ее канцлером - государственным
секретарем, торопился устроить все свои дела. Фагон, первый лейб-медик,
изрядно уже сдавший и телом и разумом, был единственным из внутренней
службы, кто ничего не замечал. Марешаль, первый лейб-хирург, много раз
говорил с ним о состоянии короля, но Фагон резко обрывал его. В конце
концов, подвигнутый чувством долга и преданностью королю, Марешаль перед
самой Троицей решился обратиться к г-же де Ментенон. Он рассказал ей обо
всем, что заметил, и про то, насколько чудовищно заблуждается Фагон. Он
уверял ее, что у короля, чей пульс он часто щупает, уже давно вялая
внутренняя лихорадка, но комплекция у него настолько отменная, что при
лечении и внимательном отношении в организме достанет сил, но, ежели недуг
запустить, ничего сделать не удастся. Г-жа де Ментенон рассердилась, и
единственно, чего добился хирург своим рвением, был взрыв ее гнева. Она
заявила ему, что он принадлежит к личным врагам Фагона, которые сочиняют все
эти небылицы о здоровье короля, меж тем как не может быть никаких сомнений
во внимательности, достоинствах и опытности первого лейб-медика.
Примечательно, что Марешаль, который некогда извлек камни у Фагона, был
назначен им на место первого королевского хирурга и до сих пор они пребывали
в полном согласии. Возмущенный Марешаль, который рассказал мне все это, не