"Сен-Симон. Мемуары, книга 2 " - читать интересную книгу автора

королевы правят лучше королей, а знаете, тетя, почему? - и, все так же бегая
и прыгая, продолжала: - Потому что при королях правят женщины, а при
королевах мужчины". Поразительно, что, слыша это, король и г-жа де Ментенон
расхохотались и признали ее правоту. Я никогда не осмелился бы описать в
серьезных мемуарах следующий случай, когда бы он лучше, нежели любой другой,
не давал представления о том, с какой смелостью она говорила и делала при
них что угодно. Я уже описывал, как располагались обычно в покоях г-жи де
Ментенон она сама и король. Однажды вечером в Версале давали комедию; перед
тем принцесса вдоволь наболталась обо всем на свете; тут вошла Нанон, старая
горничная г-жи де Ментенон, о коей я уже несколько раз упоминал; увидев ее,
принцесса в пышном своем туалете и в драгоценностях подошла к камину и стала
к нему спиной, прислонясь к небольшому экрану между двух столиков. Нанон,
держа руку как бы в кармане, зашла ей за спину и опустилась на колени.
Король, сидевший к ним ближе всех, обратил на это внимание и спросил, что
они там делают. Принцесса рассмеялась и отвечала, что занимается тем же
делом, что и всегда в те дни, когда дают комедии. Король не унимался. "Ах,
так вы ничего не заметили? Да ведь она ставит мне клистир". "Как?! -
вскричал король, задыхаясь от смеха. - Вот сейчас, здесь, она ставит вам
клистир?" "Ну разумеется, - отвечала принцесса. - А вам как его ставят?" И
все четверо покатились со смеху. Нанон, оказывается, под юбками проносила в
гостиную клистирную трубку с водой, задирала юбки принцессе, которая
придерживала их, словно греясь у камина, покуда Нанон вставляла клистир.
Потом юбки опускались, Нанон прятала и уносила трубку, и со стороны ничего
не было заметно. Король и г-жа де Ментенон не обращали на это внимания или
думали, что Нанон что-то поправляет в туалете принцессы. Они изрядно
удивились и нашли все это забавным. Удивительно, что после клистира
принцесса отправлялась в комедию, не испытывая потребности извергнуть из
себя воду; иногда она делала это лишь после ужина и посещения кабинета
короля; она уверяла, что это ее освежает, а иначе у нее в комедии
разболелась бы голова от духоты. После того как это обнаружилось, она не
стала церемониться больше, чем до того. Короля и г-жу де Ментенон она знала
в совершенстве; она постоянно видела и понимала, что представляют собой г-жа
де Ментенон и м-ль Шуэн. Однажды вечером, собираясь идти в постель, где ждал
ее герцог Бургундский, она, сидя на стульчаке, болтала с г-жой де Ногаре и с
г-жой де Шатле, которые наутро мне о том рассказали; в такие минуты она
охотнее всего пускалась в откровенности; итак, она с восторгом говорила с
ними об обеих феях, а потом засмеялась и добавила: "Я хотела бы умереть
раньше герцога Бургундского, но видеть после смерти все, что здесь будет; я
уверена, что он женится на монахине медонской общины или привратнице
монастыря дочерей св. Марии". Герцогу Бургундскому она старалась угодить
неменьше, чем самому королю, и хотя частенько грешила излишним легкомыслием
и чересчур полагалась на молчание тех, кто ее окружал, но величие и слава
мужа были предметом ее неусыпного внимания. Мы видели, как затронули ее
события Лилльской кампании и ее последствия, видели, какие старания
прилагала она ради возвышения мужа и как полезна ему бывала в весьма важных
делах, которыми, как уже говорилось, он был ей всецело обязан. Король не мог
без нее обойтись. Часто, когда он, побуждаемый дружбой и нежностью,
заставлял принцессу участвовать в увеселениях, которые могли бы ее развлечь,
в семейном кругу никто не в силах был заменить ему ее, и до самого ужина, к
коему она почти всегда поспевала, весь облик короля словно хранил на себе