"Сен-Симон. Мемуары, книга 2 " - читать интересную книгу автора

постарайтесь облегчить тяготы народа, чего я не смог сделать и потому
чувствую себя несчастным. Не забывайте о признательности, какой вы обязаны
г-же де Вантандур. Сударыня, - обратился он к ней, - дайте я его поцелую, -
и, поцеловав, продолжал:- Дорогое мое дитя, благословляю вас от всего
сердца". Когда маленького принца взяли с кровати, король снова попросил
поднести его, поцеловал и, воздев руки и глаза к небу, еще раз благословил.
То было крайне трогательное зрелище; герцогиня де Вантандур поспешила увести
дофина в его покои.
После небольшой передышки король велел позвать герцога Мэнского и графа
Тулузского, попросил тех немногих, кто был в спальне, выйти и закрыть двери;
этот разговор втроем продолжался довольно долго. Когда он был закончен и все
вернулись в спальню, король послал за герцогом Орлеанским, который находился
у себя. Говорил он с ним недолго, а когда тот выходил, попросил вернуться и
сказал что-то еще, но это заняло совсем мало времени. Тогда же он
распорядился,после его смерти перевезти будущего короля в Венсен, где очень
хороший воздух, на то время, пока не будут завершены все траурные церемонии
и дворец после них не будет очищен, и лишь после этого дофин может вернуться
в Версаль, назначенный ему резиденцией. По-видимому, король прежде поговорил
об этом с герцогом Мэнским и маршалом де Вильруа, потому что после ухода
герцога Орлеанского распорядился обставить Венсенский замок и привести его в
порядок, чтобы там незамедлительно смог поселиться его наследник. Герцогиня
Мэнская, которая до сей поры не побеспокоилась выехать из Со, где приятно
проводила время в обществе, наконец-то прибыла в Версаль и попросила у
короля дозволения на миг повидаться с ним, как только он покончит с
распоряжениями. Она уже находилась в приемной, вошла и через минуту вышла.
Во вторник 27 августа в королевскую спальню вошли только о. Телье и
г-жа де Ментенон, а во время мессы - кардинал де Роган и два очередных
священника. Около двух король послал за канцлером и в присутствии г-жи де
Ментенон приказал ему открыть два ларца, полные бумаг, одни из которых велел
сжечь, а относительно других дал распоряжения, как с ними поступить. Около
шести часов вечера он вновь потребовал к себе канцлера. Г-жа де Ментенон в
течение всего дня не выходила из спальни, а входили туда лишь лакеи да
временами слуги, в которых была необходимость. К вечеру король велел позвать
о. Телье и почти сразу после беседы с ним послал за Поншартреном, которому
отдал распоряжение перенести его сердце сразу же после смерти в церковь
иезуитской конгрегации в Париже, поместив оное рядом с сердцем короля, его
отца, и точно таким же образом. Чуть погодя он вспомнил, что Кавуа,
обер-гофмаршал, никогда не распределял комнаты придворным в Венсене, потому
что вот уже пятьдесят лет двор ни разу не находился там; он указал шкатулку,
в которой лежал план Венсен-ского замка, велел взять ее и отнести Кавуа.
Немного спустя после этих распоряжений король сказал г-же де Ментенон, что
он слышал, будто трудно примириться со своей смертью, а вот он в сей роковой
для человека час видит, что это, оказывается, не так уж и страшно. Она ему
ответила, что умирать страшно, когда либо чувствуешь в душе привязанность
или ненависть к людям, либо чего-то не сделал. Король заметил: "Никому из
людей я уже ничего не должен, а относительно же того, что я должен сделать
для государства, надеюсь на милосердие Господне". Ночь была очень
неспокойная. Слуги видели, как король то и дело складывал руки, и слышали,
что он читает молитвы, которые обыкновенно читал, когда был здоров, и,
произнося "Confiteor"*, ударяет себя в грудь.