"Сен-Симон. Мемуары, книга 2 " - читать интересную книгу автора

их совещание и мешаю им, это меня весьма развеселило, и потому я отнюдь не
собирался уходить, как сделал бы в любое другое время. Они же надеялись на
это, однако, видя, что я завел разговор о всяких пустяках, как человек, не
понимающий, что его присутствие нежелательно, Эффиа сухо откланялся, Безон
следом за ним, и они ушли. Поншартрен до сей поры не принимал и не придавал
значения Безону, но, как только ощутил потребность в герцоге Орлеанском,
объявил, что он с Безоном в родстве. Он сделался его покровителем, а Безон,
который благодаря своей преданности герцогу Орлеанскому вошел в его
окружение и подружился с д'Эффиа, привлек последнего на сторону Поншартрена.
Как только они вышли, я позволил себе пошутить, сказав, что, кажется, я им
помешал и мне лучше уйти. Рассыпая любезности, Поншартрен наговорил
достаточно много такого, чтобы я мог сказать ему, что сейчас у него были
люди, которые способны оказаться ему весьма полезными. Мысль об изменяющей
ему фортуне до такой степени ослепила его, что он даже не заметил, что я
стараюсь разговорить его, чтобы над ним посмеяться; забыв все свои козни и
все, что произошло между нами, он весьма обнадежился моим визитом и
беседовал со мною со своего рода доверием, смешанным с почтительностью,
какая до сей поры была ему неведома. Я даже не дал себе труда завлекать его
неопределенными любезностями и придворными речами; он сам пошел на крючок,
толковал мне о своих горестях, тревогах, затруднительном положении, наконец
произнес целую апологию насчет своего отношения к герцогу Орлеанскому,
признался, что прибег к Безону, а через него к д'Эффиа, нахваливал их
дружественность и благодеяния - воплощение ничтожества, он унизился до
такого слова! - которые они оказали ему, и, все время возвращаясь к своим
тревогам, то тут, то там подпускал намеки, как бы он желал моего
покровительства и в каком был замешательстве, не осмеливаясь попросить меня
о нем. Достаточно натешившись подобным пресмыкательством, я сказал ему, что
поражен, как умный человек вроде него, настолько знающий двор и свет, может
быть обеспокоен тем, что станется с ним после смерти короля, которому, в
сущности, - тут я со значением глянул на него-по всем признакам осталось
недолго жить; сказал, что при его таланте и опыте в морских делах он может
быть уверен, что никто тут с ним не сравнится, и герцог Орлеанский был бы
чрезвычайно счастлив, если бы он продолжал исполнять эту столь необходимую и
важную должность, на которой человек, подобный ему, никем, кто имеет хотя бы
малейшее представление о ней, не может быть заменен. У меня было ощущение,
что я вернул его к жизни, но, будучи крайне многословен, он неоднократно
возвращался к своим тревогам, которые я старался рассеивать отнюдь не до
конца, с удовольствием наблюдая, как он покрывается бледностью, но затем
теми же самыми словами убеждая его, что он незаменим на своем месте, что его
невозможно сместить и потому, уверенный в сохранении своей должности, он
может спокойно жить, ни в ком не нуждаясь. Эта прелестная комедия заняла у
меня добрых три четверти часа. Я всячески старался, чтобы ни одно мое слово
не прозвучало намеком на предложение поста, совет или изъявление былой
дружбы, лишь время от времени говорил что-нибудь, чтобы поддержать поток его
словоизвержения, и узнал, что Безон и д'Эффиа выказали себя его
покровителями. От герцога же Орлеанского я неизменно слышал заверения, что
он не оставит его на этом посту и объявит, что сделает выбор из членов
совета по морским делам.
______________
* Жером Фелипо де Поншартрен был крив на один глаз.