"Сен-Симон. Мемуары, книга 2 " - читать интересную книгу автора

порывы к добрым делам, какое стремление уклониться от трона и
ответственности, кою он налагает! Какая изумительная покорность! Какая
пылкая любовь к Богу! Какой проницательный взгляд на свое ничтожество и на
свои грехи! Какая высокая вера в беспредельное милосердие Божие! Какой
благочестивый и смиренный трепет! Какая сдержанная твердость в вере! Какое
мудрое спокойствие! Какое чтение, какие молитвы ежечасно! Какое пламенное
желание принять последнее причастие! Какая глубокая сосредоточенность! Какое
незыблемое терпение! Сколько кротости, какая неизменная доброта ко всем, кто
оказывался рядом! Какое неземное благочестие, торопившее его ко встрече со
Всевышним! Под этим последним ударом Франция наконец пала: Бог явил ей
принца, коего она не заслуживала. Земля была недостойна его: он уже созрел
для блаженной вечности.

24. 1715. О здоровье короля и его смерти

Уже больше года, как здоровье короля становилось все хуже. Сначала это
заметили слуги в королевских покоях, они наблюдали, как ухудшается его
здоровье, но ни один даже слова промолвить об этом не смел. Побочные дети
короля, а верней будет сказать, герцог Мэнский тоже заметил это и,
поддерживаемый г-жой де Ментенон и ее канцлером - государственным
секретарем, торопился устроить все свои дела. Фагон, первый лейб-медик,
изрядно уже сдавший и телом и разумом, был единственным из внутренней
службы, кто ничего не замечал. Марешаль, первый лейб-хирург, много раз
говорил с ним о состоянии короля, но Фагон резко обрывал его. В конце
концов, подвигнутый чувством долга и преданностью королю, Марешаль перед
самой Троицей решился обратиться к г-же де Ментенон. Он рассказал ей обо
всем, что заметил, и про то, насколько чудовищно заблуждается Фагон. Он
уверял ее, что у короля, чей пульс он часто щупает, уже давно вялая
внутренняя лихорадка, но комплекция у него настолько отменная, что при
лечении и внимательном отношении в организме достанет сил, но, ежели недуг
запустить, ничего сделать не удастся. Г-жа де Ментенон рассердилась, и
единственно, чего добился хирург своим рвением, был взрыв ее гнева. Она
заявила ему, что он принадлежит к личным врагам Фагона, которые сочиняют все
эти небылицы о здоровье короля, меж тем как не может быть никаких сомнений
во внимательности, достоинствах и опытности первого лейб-медика.
Примечательно, что Марешаль, который некогда извлек камни у Фагона, был
назначен им на место первого королевского хирурга и до сих пор они пребывали
в полном согласии. Возмущенный Марешаль, который рассказал мне все это, не
мог больше ничего предпринять и с той поры заранее начал оплакивать смерть
своего государя. По знаниям и опыту Фагон поистине был первым врачом Европы,
однако здоровье уже давно не позволяло ему поддерживать в должной мере свое
искусство, а высокое положение, куда его вознесли достоинства и удача,
окончательно его испортило. Он не принимал ничьих доводов и возражений,
продолжал относиться к здоровью короля так, словно тот был не в столь
преклонном возрасте, и тем самым медленно убивал его.
У короля случались длительные приступы подагры, и Фагон надумал
обкладывать его на ночь кучей пуховых подушек, отчего король так потел, что
по утрам, перед приходом обер-шталмейстера и камер-юнкеров, его приходилось
обтирать и переодевать в свежую рубашку.
Уже много лет королю вместо лучшего шампанского вина, которое он всю