"Осип Иванович Сенковский. Записки домового" - читать интересную книгу автора

завели в одном городе, недалеко отсюда, фабрику беспристрастия, да что-то
нейдет! По сю пору мы выделываем только простую брань без ума, которая худо
продается.
- Да что ж вы стоите? - сказал я моим гостям. - Присядьте, пожалуйста,
у меня.
- Где ж у тебя сидеть? - сказал Бубантес, оглядываясь. - Тут нет ни
одного гвоздя в стене! Если б были три гвоздика, мы уселись бы рядком.
Он прошелся по зале и, приблизившись к камину, увидел, что под черною
корою перегоревшего угля мерцает еще огонь. Он разгреб верхние уголья и от
нечего делать начал поправлять жар, уравнивать лопаткой, раздувать.
- Не угодно ли тебе чего-нибудь у нас отведать? - спросил я его.
- С моим удовольствием,- сказал черт, занятый своей работой.- А что у
тебя есть? Нет ли английской горчицы?
- Как не быть!
Я порхнул в буфет и вытащил сквозь ключевую скважину большую банку
превосходной английской горчицы, желтой как золото и крепкой как огонь. Он
взял банку в одну руку, другой поднял вверх полы своего немецкого кафтана и
сел в камине на горящих угольях.
- Вы позволите мне сидеть здесь, - сказал он, - это мое любимое место;
а сами садитесь в кресла перед камином, и будем беседовать.
Мертвец погрузился в красные вольтеровские кресла, которые я ему
придвинул, я взял стул, и мы составили тесный дружеский круг около камина,
которого влияние на чистосердечие беседы и домашнее счастие известно отчасти
и людям. Бубантес уверял меня однажды, что об этом измарано у них столько
бумаги, что он берется топить ею в течение целого месяца тридцать тысяч
бань. Я люблю этого милого и умного черта, но по временам он лжет как
александрийский грек!
- Об чем вы изволили рассуждать между собою до моего прихода? - сказал
он, взяв из банки ложку горчицы. - Сделайте одолжение, не церемоньтесь со
мной... Продолжайте ваш разговор...
- Мы говорили о людях, - сказал я. - Об чем же говорить более? Иван
Иванович описывал мне те приятные ощущения, которые человек испытывает в
минуту смерти...
- Твоя горчица чудо! - прервал меня Бубантес.- Я не имел чести быть на
званом обеде, который Яков II[5], король английский, стряпал для черта и для
которого он набрал три самые тонкие адские блюда - лимбургский сыр,
жевательный табак и горчицу; но и у него не было ничего подобного. Вы
говорили о смерти?
- Ты очень любезен, - сказал я, - горчица самая обыкновенная. Да: об
удовольствиях смерти. И в то самое время, когда ты к нам провалился, Иван
Иванович делал весьма основательное замечание, что жизнь человека была бы
вдвое приятнее, если б он мог умирать дважды.
- Умирать дважды? - сказал черт, набивая себе рот горчицею. - Если
человек желает умереть дважды, пусть перед смертью он ляжет спать и умрет,
уже проснувшись. Уснуть или умереть - это все равно[7] тут ничего не
поможет. Между смертию и сном нет никакой разницы; разве та, что от смерти
нельзя очнуться.
- Однако ж я читал на том свете, что когда тело погружается в сон и
бездействие, тогда дух, свободный от его бремени, действует с особенною
силою и светлостью...