"Осип Иванович Сенковский. Записки домового" - читать интересную книгу автора

приготовления газового лимонада и искусственной зельтерской воды. Вот почему
я ушел к себе за печку, как скоро Лизавета Александровна и Алексей Петрович
начали остриться.
Со всем тем я не отвергаю, что весьма было бы полезно посадить под
такой колокол иную литературу и целый город, в котором есть много
типографий.
Они расстались восхищенные друг другом и обещав видеться чаще прежнего.
Лиза - так буду называть ее, потому что я очень любил мою бедную
хозяйку - находила, вышивая вензель своего покойного мужа, что у Аграфова
глаза прекрасные. Что касается до Аграфова, то он не скрывал от себя того
факта, что моя хозяйка восхитительна с головы до ножки, и потому, возвратясь
домой, наговорил своей жене тысячу милых приветствий.
Аграфов был недурен собою, но я никогда не одобрял его носа; хорошо
воспитан и еще довольно молод. Он с успехом занимался искусствами, особенно
живописью, и я помню, что у него был отличный погреб, из которого я вытаскал
пропасть бутылок старого вина и ликеров - за что, разумеется, невинно
страдали лакеи. Этот человек не верил в домовых! И я любил его за это, хотя
ненавидел за все прочее - право, не знаю за что - так! - за то, что он мне
не нравился. Но Лиза решительно стала находить его очень любезным. По
временам она содрогалась при этой мысли, которую считала преступною: тогда
поспешно брала она книгу и читала скоро, чтобы забыть его. Прочитав
несколько страниц, несчастная Лиза была уверена, что она совершенно к нему
равнодушна.
Я уже предвидел ужасную борьбу души с телом в этой добродетельной
женщине. О, если б победа осталась на стороне духа!
Аграфов, день ото дня более влюбленный, окружал ее всеми прельщениями,
и она беззаботно брела в них, не примечая пропасти. Маленькие услуги, тонкие
доказательства уважения, помощь в делах - ничто не было забыто. Соседство
скоро превратилось в дружбу. Аграфов убедил свою жену сблизиться с вдовою
своего приятеля, и с некоторого времени они были неразлучны. Эта дружба
опечалила меня всего более. Знаю я эти дружбы! Я сиживал в запечках всех
веков и народов, от римлян до северных американцев, и везде видел одинаковые
следствия дружбы женщин, которая заводилась по убеждению мужа одной из них.
Таков закон природы.
Лиза прелестно наряжалась и часто впадала в глубокую задумчивость.
Я сидел ночью на своем любимом диване, погруженный в прискорбные
размышления о перемене, которая в течение десяти или одиннадцати дней
произошла в этом доме, как вдруг увидел перед собою Бубантеса. Он стоял,
подбоченясь, в двух шагах от меня и смеялся своим чертовским смехом.
- Что это, Чурка? - вскричал он. - Ты даже не видел, как я пришел сюда!
Ты печален?
- Пропади ты, проказник! - сказал я. - Посмотри, что ты наделал! Ты
испортил мою добрую хозяйку. Это проклятое пламя, которое ты прилил в нее,
делает в ней ужасные опустошения.
- Да! - отвечал он, - кровь - удивительно горючее вещество.
Я побранил Бубантеса за его неуместные шутки, но он расцеловал меня,
засыпал уверениями в своей друж бе, наговорил мне столько приятного и
умного, что я не в силах был на него гневаться. Признаюсь, у меня есть
слабость к этому черту!
Мы уселись рядком. Он стал описывать мне свои подвиги в Париже и