"Г.Сенкевич. Нет пророка в своем отечестве" - читать интересную книгу автора

Такие ложные взгляды заронила в него жизнь. Он вынужден был работать и
бороться с нищетой. О, будь у него порядочное именьице, в мозгах у него,
конечно, прояснилось бы.
Того же мнения был и мой приятель. В конце концов Вильк был чудак. Я
его спросил однажды, зачем он столько работает, имея уже кое-какие деньжата,
и что он думает делать дальше.
- Землю пахать, - ответил он коротко.
Я удивился.
- Слушай, Воршилло! - продолжал он. - Не говоря уж о том, что личная
склонность влечет меня к земле, есть у меня и другие соображения.
Распространение здравых и честных принципов, хотя бы сотня глупцов и
смеялась над ними, - это обязанность честного человека. Город - источник
мысли: тут у вас литераторы, газеты, книги, что угодно! В деревне же нужны
примеры, там книг не читают. Вот потому я и еду в деревню, чтобы быть таким
примером. А еще и потому, что мне так нравится.
Ах, читатель! Я, как и ты, понимаю, что он говорил глупости. Но я не
посмел ему перечить, и мой приятель, образец хорошего тона, тоже не посмел,
хотя оба мы не раз насмехались над подобными принципами. Высмеяли мы их и на
этот раз, но лишь тогда, когда Вильк уже ушел: он говорил так смело и как-то
так прямо глядел в глаза, когда говорил! Впрочем, хотя всякий
благовоспитанный человек и должен быть чуть-чуть blase*, все же эти принципы
несносны, непрактичны, опасны для нашего спокойствия. Однако над ними нельзя
смеяться вслух, чтобы не слишком дразнить canaille.
______________
* Пресыщенный (франц.).

Итак, Вильк поселился в деревне. Он всегда обладал тем, что называется
сильной волей. Окончив университет, он довольно быстро скопил немного денег
сверх небольшого капитальца, который у него уже был, и купил Мжинек. В
Варшаве его считали сумасшедшим, но он был доволен.
Хозяином он был хорошим, - он ведь изучал теорию сельского хозяйства и
естественные науки. Был он весел и счастлив. Я видел все его письма к одному
другу; первое из них, довольно примечательное, я здесь приведу.
"Я всегда любил природу, - писал Вильк. - Душа моя сохранила нетронутой
впечатлительность к ней. Будь я поэтом, я воспел бы красоты моего Мжинека,
но и не будучи им, я чувствую их во всей полноте. Ты не поверишь, как я
счастлив!
Опишут тебе мои "Erga kai hemerai"*. Я работаю, как мужик: на заре сам
выхожу с плугом в поле. Какие летом роскошные утра! Небо сияет, погода стоит
великолепная. Свежесть и бодрость разлиты во всем. С лугов подымается пар,
постепенно затихает кваканье лягушек, теперь очередь пташкам забить утреннюю
зорю. Пробуждается земля, просыпается и деревенька; тут заскрипит журавль у
колодца, там заревут волы. Душа радуется, Франек! Вот и пастух уже играет на
свирели. Вот и девушка, ранняя ласточка, заплетая косу, заводит: "Дана, ой,
дана!" В маленьком сельском костеле прозвонят к заутрене; тут и я бормочу
молитву, покрикивая время от времени на волов. И вот уже, куда ни глянь, все
пришло в движение. Люди хлопочут, трудятся на пашне. Короче говоря: я
счастлив.
______________
* "Труды и дни" (греч.).